Кузнец человеческих судеб
Шрифт:
– Какие именно? – с подчеркнутым терпением спросил он.
– Никита Мостовой из нашего отдела и сотрудница из соседнего, как зовут, не помню, я не особенно интересовалась, – пожимая плечом, проговорила Яна.
– А почему не интересовались? Вам не хотелось повышения?
– Хотелось, конечно. Но я сторонник честной борьбы и в интригах не участвую. Я была уверена, что начальство повысит наиболее достойного, не важно, кто это будет, – сказала девушка и почувствовала, как смешно, нелепо, фальшиво и претенциозно звучит ее ответ. А ведь она действительно так думала и так делала. Может, она безмозглая
– Зря. В нашей жизни, далекой от идеалов пионерской организации, пренебрегать столь эффективными методами не стоит, – с тонкой, едва заметной усмешкой произнес Тимофей. Начальственная дочурка его забавляла. Взрослая тетка ведет себя, как тургеневская барышня или как Тимур и его команда. И кажется, жутко собой гордится. Музейный экземпляр. «Последняя идеалистка», экземпляр обнаружен в Петербурге в первой четверти двадцать первого века.
– Скажите, Яна, насколько сильно эти люди хотели занять вашу нынешнюю должность? – спросил мужчина, стирая с лица неуместную улыбку.
– Вы что, намекаете, что это кто-то из них мне голову хотел проломить? – с кривой, полной скепсиса улыбкой спросила Яна.
– А вам представляется, что убийства совершаются, лишь когда на кону миллионный куш? Пойдите включите телевизор, там наверняка идет какая-нибудь хроника происшествий, и послушайте, что чаще всего становится причиной самых жестоких и кровавых преступлений. Мелкие обиды, копеечное наследство, зависть и ревность, и все это, заметьте, на бытовом уровне, – с горячностью проговорил Тимофей.
«Ну, тебе виднее», – презрительно глядя на гостя, подумала девушка.
Тимофей ее взгляд поймал, взял себя в руки и спросил ровным бесцветным голосом:
– Так что с вашими коллегами?
– Понятия не имею, – делая глоток холодного несладкого чая, пожала плечами Яна. – Я близко не общаюсь ни с одним из претендентов.
– А с кем вы близко общаетесь? – чувствуя, что начинает терять терпение, спросил Тимофей. Может, плюнуть на все, пусть Курышев возвращается из Таиланда и сам разгребает семейные неурядицы. Но все же сделал над собой усилие и спросил: – Эти люди могут собрать для вас кое-какую информацию на уровне сплетен?
Яна вспомнила Катю с ее рассказами о чужих романах, похоронах, доходах и уверенно ответила:
– Смогут.
– Прекрасно. Сейчас мы очертим круг интересующих нас вопросов, и вы им позвоните.
– Сегодня? Сейчас? – недоверчиво спросила Яна.
– А вы хотите подождать, пока в вашей квартире не взорвется газ или «сотрудник» Петроэлектросбыта не проломит вам голову? – ласково осведомился Тимофей, зловеще похрустывая крекером.
Глава 7
Разговор сложился легко. Катю Янины вопросы не удивили и не насторожили, она с радостью болтала обо всем и обо всех. Яне оставалось лишь направлять поток ее мыслей в нужное русло. Сперва Яну смущала необходимость разговаривать по громкой связи, но на этом настоял Максимов.
– Какой смысл пересказывать мне содержание разговора, вдруг упустите что-то важное. Будет проще включить громкую связь.
Пришлось подчиниться.
– Итак… – По окончании разговора Тимофей откинулся на спинку кресла, положил на живот сцепленные
Чем это ему Катя понравилась? Он ее даже не видел. Пустая, неглубокая болтушка, презрительно скривив губы, подумала Яна, но тут же устыдилась собственного недостойного порыва и мысленно попросила у Кати прощения.
– Я сделал выводы, что оба ваши конкурента вполне способны на радикальные меры. К тому же Мостовой замещал вас во время сотрясения, это могло поселить в нем твердую уверенность в том, что если вы сойдете с дистанции, то он естественным путем унаследует должность. А она, в свою очередь, открывает ему путь дальше наверх. Человек он молодой, амбициозный и, насколько я понял, не обладает столь твердыми моральными принципами, как вы, – не замечая Яниной задумчивости, заключил Тимофей. – Но прощупать надо обоих, и его, и эту, как ее? Турову. Женщины народ мстительный, так что возможно все.
Яна смотрела на развалившегося по-хозяйски в кресле отцовского зама, приподняв вопросительно бровь, и боролась с желанием обсудить подробнее тему, кто мстительнее, женщины или мужчины. Останавливало опасение, что в случае спора и без того затянувшийся визит выйдет за рамки всех допустимых приличий. И Яна предпочла промолчать.
– С вашей работой мне более-менее все ясно, – возвращаясь в нормальное положение и устремляя на девушку безмятежный взгляд, проговорил Тимофей. – Теперь переходим к личной жизни. Друзья, поклонники, бывшие поклонники, бывшие подруги и жены поклонников, бывшие тещи, ревнивые матери, сестры, друзья и так далее по цепочке. Кто вас не любит, кому вы могли насолить?
Яна чувствовала, как заливается пурпуром. Вот догадывалась она, что ничего хорошего от этого уголовника ждать не стоит. Но на вопрос отвечать все равно придется. Она гордо выпрямилась на диване и, высокомерно взглянув на Максимова, произнесла:
– У меня не так много подруг, двоих я знаю еще со школы и одну с института. В последнее время мы редко виделись, у всех семьи, дети, работа. К тому же нам нечего делить. А поклонников у меня нет, – резко, с вызовом бросила она нахальному самодовольному… Кому? Да неважно кому. – Да, и вот еще что, – спохватилась Яна, – любовников тоже нет.
Тимофей испытал мгновенную сильную неловкость, будто бы грубо, без приглашения влез в чужую интимную жизнь. Он даже вспотел. И кто его дергал за язык? Можно ведь было задать тот же вопрос интеллигентнее, нейтральнее.
– Ясно, – торопливо проговорил он, поднимаясь. – Ну что ж. Тогда проверим ваших коллег, а потом будем думать, что делать дальше. – Фразу свою он заканчивал уже в прихожей.
Яна испытала огромное облегчение, поняв, что он не собирается копаться в подробностях ее личной жизни, не удивляется, не возмущается и вообще, кажется, воспринял ее ситуацию как должную, хотя нет, вон как глаза бегают. От жалости, наверное. Одевается сейчас и думает, ах, бедняжка, страшненькая, толстая, одинокая, никто не позарился, и даже поклонников у нее никогда не было.