Кузнец человеческих судеб
Шрифт:
– Валерия Леонидовна, к вам девушка из полиции. Пономарева Александра Петровна, – доложила горничная, заглядывая в Сашину визитку.
Рогутская приподнялась на диване, кивнула горничной, чтобы та вышла из комнаты, и уставилась на гостью изучающим, брезгливым взглядом.
Саша тоже не растерялась и принялась рассматривать хозяйку.
Губы силиконовые, задница и сиськи тоже. Ресницы клееные, тряпки дорогущие, сама законченная стерва. Мозгов как у курицы, а самомнение до небес. Сыщица почувствовала, как в ее душе закипает пролетарская ненависть. И хотя
Наполнившись классовым антагонизмом и не дождавшись приглашения сесть, Сашка, окинув взглядом комнату, выбрала себе высокое кресло с витиеватыми посеребренными подлокотниками и вальяжно в нем устроилась.
Рогутская лишь бровь недовольно приподняла.
– Ну, что вам от меня надо? – спросила она хамовато, подтверждая составившееся у Сашки о ней мнение.
– Меня интересуют отношения вашего покойного мужа с его бывшей гражданской женой, недавно освободившейся из мест лишения свободы.
Сформулировала свой вопрос сыщица, поддавшись влиянию момента. И поставила его так, словно факт общения Рогутского с Огородниковой был доказан и общеизвестен. А заодно изменила статус Огородниковой, превратив ее из сожительницы в гражданскую жену, впрочем, оба эти определения были спорными и зависели лишь от субъективного восприятия.
– Кого с кем? – принимая вертикальное положение, уточнила Рогутская недоверчиво.
– Вашего мужа с его бывшей гражданской женой, – охотно пояснила девушка.
– У моего мужа не было никаких бывших жен, – категорично заявила Рогутская, снова обваливаясь на диван.
– Ошибаетесь. И тому есть документальное подтверждение в уголовном деле, – удовлетворенно пояснила Саша. Отчего-то любая возможность сказать этой насиликоненной кукле гадость доставляла ей несказанную радость.
– В каком деле, что вы несете? – фыркнула Рогутская, однако глазки ее тревожно забегали под клееными ресницами, а на лице появилось озадаченное выражение.
– Я говорю о том деле, вследствие которого гражданская супруга вашего покойного мужа Алена Игоревна Огородникова села в тюрьму по обвинению в торговле наркотиками, а ваш покойный супруг из главного обвиняемого превратился волшебным образом в главного свидетеля, – любезно пояснила Саша.
– Это все наглая ложь! Мой муж никогда не имел никакого отношения к торговле наркотиками и уж тем более к уголовным делам! – снова вскакивая на диване, категорично заявила Рогутская. – Вы шантажистка! Вы что, прячете диктофон в сумке? Что это за гнусная клевета? Кто вас послал? – Валерия Леонидовна вдруг неожиданно возбудилась не на шутку и, подскочив к панели на стене, визгливо прокричала, нажав кнопку: – Светлана, живо вызови охрану!
Охрана? Зачем охрана? Саша вскочила вслед за Рогутской. Что делать? Бежать? Отбиваться? Да у нее даже оружия нет! Вот дура, что она о себе возомнила? Куда полезла со своим пролетарским рылом в калашный ряд! Что они с ней сделают? Поколотят, выкинут вон, в полицию сдадут?
Стоп. Но ведь она и есть полиция. Саша с облегчением выдохнула и упала обратно в кресло.
– Прислугу тоже пригласите, – холодно проговорила она негромким, но четким голосом. – Они будут понятыми. К тому же охране вашего дома, а за ними и прочему персоналу, а затем, разумеется, и вашим соседям будет интересно узнать о прошлом вашего покойного мужа, и личном, и криминальном. Так что будьте любезны, пригласите всех, кто есть на данный момент в квартире.
Рогутская замерла возле пульта. Лица ее Саша не видела.
Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась полноватая, опрятно одетая женщина лет сорока пяти со строгим воинственным лицом.
– С вами все в порядке, Валерия Леонидовна? – спросила она, тревожно оглядывая комнату и с недоумением останавливая взгляд на спокойно сидящей в кресле Саше.
– Да. Не надо звать охрану. Я кое-что перепутала, – поворачиваясь к женщине, проговорила Рогутская. Лицо ее ничего не выражало, голос был спокоен.
Женщина подозрительно взглянула на Сашу и, кивнув хозяйке, вышла из комнаты.
– Жаль, – нагловато заявила девушка, почувствовав свою победу, но тут же одернула себя, велев не зарываться.
– Что вам надо? Кто вас послал? – Теперь Рогутская выглядела совсем иначе. Собранная, с холодными непроницаемыми глазами, без тени манерничанья и жеманства.
– Я вам уже представилась. Александра Пономарева, районный следственный комитет. Я расследую убийство Алены Огородниковой, которая, как я уже сказала, тринадцать лет назад была гражданской женой вашего покойного мужа. И теперь мне хотелось бы узнать, что вам известно об их отношениях.
Рогутская молчала, прожигая Сашу пытливым недоверчивым взглядом. Сыщица тоже молчала, потому что не понимала нервозности и подозрительности Рогутской. Чего она так испугалась? Кто и зачем стал бы посылать к ней Сашу? Руководство компании? Какое дело ему до вдовы погибшего сотрудника? Рогутская говорила о шантаже. Чем ее можно шантажировать, грехами покойного мужа столетней давности? Кому это интересно? Но в любом случае подозрительность вдовы и ее нервозность говорят о том, что Саша на правильном пути. Честным людям скрывать нечего, а эта переполошилась, охрану зачем-то вызвала. Зачем? Кажется, будет не лишним навести справки об этой семейке.
– Я ничего не знаю об этом. Я никогда не слышала имени этой женщины, – проговорила неожиданно Рогутская. Саша даже вздрогнула.
– А что вы вообще знаете о покойном муже, как давно вы женаты? – недоверчиво спросила она, перестав играть в следователя и просто доверившись инстинктам.
– Девять лет. Я знаю его родителей, знаю, какой вуз он окончил, знаю, где и кем он работал и сколько получал. И что я его первая жена, – сухо, неохотно произнесла Валерия Леонидовна.
– Неужели вы думали, что у взрослого мужчины до вас никого не было, ни одного серьезного увлечения? – с сомнением спросила девушка.