Кузнечики [=Саранча]
Шрифт:
Дада: Пааааааа-паааааааа!
Дада старается двумя руками разжать кулак отца. В конце концов кусает его. Старик кричит, потом разжимает кулак. Сахар выпадает на стол. Дада с отвращением сметает его со стола.
Дада: Вот так.
Фредди: Браво, дорогая, браво. Как ты обращаешься с людьми!
Дада успокаивается, отец держится
Дада: Это для его же пользы.
Фредди: Ну, да. Только ты объясни это ему.
Дада вздыхает. Она в отчаянии. Смотрит в окно.
Дада: Опять будет дождь.
Фредди не отвечает. Она молчит, думает. А когда она думает, то выглядит это так, как будто она делает вид, что думает.
Дада: Что будем делать? Нельзя, чтобы он вот так сбегал. Зачем мы все это оплачиваем?
Фредди: Во-первых, это не тюрьма, а дом престарелых. И они не охранники, а медицинский персонал. Отец — свободный человек и может идти, куда захочет. Они здесь ничего поделать не могут.
Брат с сестрой снова замолкают. Йович достает из кармана кусочек сахара, который он успел спрятать. Быстро засовывает его в рот. И Дада, и Фредди видят это. Они переглядываются. Сахар хрустит на зубах Йовича.
Дада: Выхода нет.
Фредди: Может, и есть.
Дада ждет, Фредди думает, говорить ли вообще что-нибудь.
Фредди: Ты помнишь, «Ивицу и Марицу»?
Дада делает вид, что она расслаблена.
Дада: Как же! Ты же помнишь, как мы боялись, когда были маленькими, что нас кто-нибудь отведет в лес и там оставит?..
Фредди молчит. Ждет, пока Дада наиграется.
Дада: Я не понимаю, какая здесь связь?
Фредди дает возможность Даде подумать.
Дада: Ты думаешь, что папу…
Дада ждет, чтобы Фредди закончил. Фредди молчит.
Дада: Ты думаешь, что надо папу отвести в лес?!
Фредди: Не в лес. Можно и куда-нибудь поближе. Куда-нибудь, где хорошо. Где не опасно. Где красиво. Только далеко.
Дада: Ну и?
Фредди: Куда-нибудь,
Дада: И что?
Фредди: И ничего. Там мы его оставим и уйдем.
Дада: Как уйдем? Без…
Даде неприятно, что они говорят об этом при отце. И хотя он ничего не понимает, но он здесь. Поэтому она шепчет.
Дада: Без папы?
Фредди кивает головой.
Дада: Как это? А что будет с ним?
Фредди: Слушай, там кругом люди. Кто-нибудь вызовет полицию, скорую помощь. Важно то, что у него не будет с собой никаких документов. Они отвезут его в больницу, пока не определят откуда он пришел. А если никто не подаст в розыск, они никого и не найдут.
Дада: Ну, это же… Но это на самом деле ужасно!
Фредди: А ты подумай немного, что здесь ужасного? Его положат в больницу, в герантологию, и все. Знаешь, сколько таких случаев у меня в клинике?
Дада: Правда?
Фредди: Конечно. Это происходит каждый день. Старые люди теряют память, и просто сами теряются. И что? Никто не знает, кто они, откуда пришли, ищет ли их кто-нибудь.
Дада: И что вы с ними делаете?
Фредди: Ухаживаем за ними, а что остается? Оставляем их у себя, пока ни объявляется кто-нибудь, кто их ищет.
Дада: Но а если их никто не ищет?
Фредди: Тогда никто ничего и не делает.
Дада: Никто ничего, да.
Дада думает.
Дада: Но это жестоко.
Дада продолжает думать.
Дада: Или нет?
Фредди: Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я от тебя ничего не жду. Я просто хотел, чтобы ты об этом знала.
Дада думает, думает, думает. Снова думает.
Дада: Ты же шутишь, правда? Ты меня немного… разыгрываешь, да?
Фредди: А ты как думаешь?
Фредди ждет, ждет, ждет. Потом все же улыбается. Даде как будто становится легче.
Дада: Я думаю, что ты подшучиваешь над своей Дадой, правда? Правда, Фредди?
Дада улыбается брату. Так, как она улыбается только ему. Оба они смеются, и она, и он. Ведут себя гротескно.