Кузница милосердия
Шрифт:
Один доктор очень хотел именно такой продвинутый молоточек. Задаром, конечно. А тесть у него работал в зоне, с уголовниками. Ну, и говорит: какие проблемы? Сделают тебе молоточек. Задаром. Пара листов нембутала - не деньги. Только чертеж нужен.
Начертили чертеж.
Чертеж умельцы видели, но не очень поняли, зачем это надо. Выбрали опцию по умолчанию. Изделие получилось добротное. Во-первых, молоточек был очень тяжелый. Им можно было по-настоящему убить до смерти. Во-вторых - само собой разумеется - у него была очень красивая рукоятка, фирменная, наборная. Ну, и наконец - иголка. Мастера сочли
Бильярд в половине десятого
Возможно, что в половине одиннадцатого или даже двенадцатого. Доктор дежурил и не запомнил. Это немецкому Беллю с его педантизмом простительно засекать время, а наши счастливые часов, как известно, не наблюдают.
Короче говоря, приехало Дорожно-Транспортное Происшествие, доставлено в приемный покой прямо из пылающей машины.
В ней ездило человек пять, и все они, несмотря на беспрецедентное пьянство, хоть сколько-то, да пострадали. Иные даже довольно серьезно, особенно главный. Хотя ничего смертельного. Люди они были не до конца простые и вообще кровь с молоком, адвокаты и менеджеры. Стали качать права: мол, нам условия предоставьте, а если нет, то создайте, и все такое. Ну, дело обычное, совсем не страшное.
Дежурный доктор взялся смотреть самого умирающего.
Спутники умирающего тоже вломились в смотровую, один - с длинным предметом в брезентовом чехле.
– Вот не надо бы сюда с берданкой, - посоветовал доктор из-под очков.
– Идите с ней в коридор.
– Это не берданка, - надменно возразил пострадавший.
– Это кий.
– Кий?
– переспросил доктор.
– Вы выбрались из горящей машины и спасли кий?
– Еще бы, - хмыкнул тот.
– Он пятьсот долларов стоит.
Чуть позднее доктор склонился над полутрупом:
– Слушай, можно хоть взглянуть-то на кий, за пятьсот долларов?
– А где он?
– ожил и встревоженно захрипел умирающий.
Увидев чехол, он успокоился и вернулся к умиранию.
Может быть, думал доктор, из него, из кия, самостийно высыпается игровой мел 666-й пробы. Или этот кий какой-нибудь самонаводящийся, захватывает в прицел шарик.
Так и не показали кий.
Бархатный Теракт
Новейшая больничная сводка: нервное отделение, которым заведует мой добрый знакомый, лишилось унитазов. Их отключили.
Дело запутанное: произошло столкновение двух тендеров, то есть интересов. Вообще, когда я слышу про тендеры, я всегда думаю о крушении поездов. Две трансатлантические корпорации отстаивают свое право заменить унитазы в неврологическом отделении номер пять. Обе прислали таджиков - хорошие люди, всем улыбаются не по делу, но не работают. В результате наклевывается теракт, какой Басаеву и не снился.
Заведующий отправился к руководству. "Как хотите, - молвил он доверительно, - но у меня больные под елку бегают".
"Не можете организовать больным быт!" - заорали на него.
Напрасно доктор показывал вырезанную из какой-то газеты карикатуру, напечатанную по какому-то другому случаю (страна-то большая). На картинке больные пьют чай из уток и приговаривают: хорошо чайку попить - жаль, в туалет сходить некуда.
Наконец, какой-то активный предприниматель, лечившийся без унитазов, не выдержал.
– Ну, ладно, - сказал он сдержанно. И предложил помощь.
Заведующий хмыкнул и указал на здание администрации:
– Очень хорошо. Иди по дорожке к тому домику. Там есть люди, которые с тобой поговорят.
Все идеи сразу пропали:
– Я хотел, как лучше...
"Прошу пана"
Однажды моя специальность превратила меня в международного преступника. Да и Варшавский Договор тогда уже был при последнем издыхании - может статься, я нанес ему последний удар тупой лопатой.
В 1990 году, во Франции-Бургундии, мы познакомились с одной блистательной полькой. Нас пригласила и приютила община экуменистов, и польку эту тоже позвали. Экуменисты вели себя очень демократично, но даже они делали ей замечание: прикройте шейку, прикройте спинку, а лучше - грудку. Больно яркие были формы, сплошной эффектный рельеф.
Бургундии ей было мало, и она прикатила в Питер. В Питере у нее то ли уже был, то ли образовался настоящий Андрейка, подозрительный молодой человек с усиками. Они думали пожениться по глубокой любви, хотя меня не покидала мысль, что Андрейка просто хочет удрать куда-нибудь от греха подальше. Или ко греху поближе.
В общем, они захотели нас в гости, мы пришли.
И жаркая пани обратилась ко мне с просьбой. У нее был не в порядке паспорт. По-моему, она опоздала с выездом и просрочила визу или еще что, хотя я не помню, чтобы в 90-м году кто-то требовал польскую визу. Или в Польше - нашу. Ну, наплевать, не в этом суть. Суть в том, что она просила у меня печать себе в документ. Пускай, дескать, пограничники знают, что опоздала она не просто так, а потому, что была у врача. "Поставь", - соблазнительно мычала она.
Я никак не мог взять в толк, при чем тут я. Что тебе поставить? Мой фиолетовый анонимный штамп?
"Да."
"Но зачем?"
"Неважно. Поставь. Прошу тебя."
"Писать ничего не буду", - предупредил я.
"Не надо".
Я раскрыл ее паспорт и впечатал в него: "Невропатолог".
Она была совершенно счастлива, и даже Андрейка сурово улыбался: одобрял.
Больше я о них ничего не слышал.
Мне до сих пор чудится жаркое собачье дыханье. Много лет прошло, но Джульбарс уже взял мой след. Он сильно одряхлел, и потому расплата затягивается.
Functia laesa
В том, что Россия - родина слонов, я никогда не сомневался, потому что против мороженых мамонтов не попрешь. Но Россия, конечно, родина не только слонов.
В западных врачебных справочниках я с трудом узнаю многие известные симптомы, потому что из их именных названий куда-то исчезают отечественные фамилии, которые после черточки. Сдается мне, что прибавлялись эти фамилии легко: чуть изменил угол щелчка по пальцам или угол поворота больного бедра - и вот уже был симптом Боннэ, а стал симптом Боннэ-Бобровниковой. Может быть, я чересчур пристрастен; может быть, Боннэ был наш человек, сугубо русский, как профессор Россолимо; не исключено, что дьявольский запад из вредности не признает за нашей научной мыслью права даже не первой, а второй ночи. Но сомнения меня не покидают.