Кузня Крови

Игнатов Михаил Павлович

— Мечи!

От мечей здесь одно название. Даже новобранцы стражи нашего Дома Денудо тренировались с более хорошим оружием. А тут — ржавые и тупые железки. Ещё и тяжёлые, словно их отлили из свинца.

— Тысячу первых ударов! Начали!

Я торопливо расправил плечи, вскинул меч перед собой, а затем резко опустил.

Глебол тут же заорал:

— Дышим! Каждый удар делаем на выдохе, в миг удара сердца направляя в меч с потоком крови весь огонь души! Наставники, проследить! Бей… бей… бей!

Фату едва слышно прохрипел:

— И

как у него глотка выдерживает столько орать…

Я не стал даже поворачиваться в его сторону. Свист палки и вскрик боли Фату подсказали, что поступил правильно.

— Бей!

…

— Закончили!

Я с отвращением швырнул ржавую железку обратно в кучу такой же дряни. Вытер руку о рубаху.

Наставник, который стоял здесь, молча смерил меня взглядом, а вот Глебол за спиной хмыкнул:

— Что, Лиал, не нравится меч?

Я обернулся и пожал плечами:

— Это насмешка над самим благородным понятием о мече. Уж лучше мы бы тренировались с палками.

Глебол хохотнул:

— Бедолага, как тебя крючит. Ничего, скоро вы получите возможность заказать свои мечи, мечи из лучшей стали королевства, — повысив голос, он сообщил всем птенцам. — Начало положено, вы уже кое-что можете и можно двигаться дальше. Сегодня ваш последний день в лесу, завтра возвращаемся в Кузню. А сейчас, — Глебол помедлил и рявкнул. — Бегом!

И снова десять прибежавших последними не получили ужина. Самое неприятное в этом то, что даже делиться им было запрещено. Иначе в нашем союзе севера никто не оставался бы голодным. Но Браур, который вечно оказывался в отстающих, в такие дни предпочитал просто уйти за деревья. Пожалуй, я бы на его месте поступал так же.

В листе лопуха лежали ломоть хлеба и кусок мяса. И я проглотил их в одно мгновение. Сердце не успело ударить даже сотни раз, а я уже отбросил лопух в сторону. Другие управились и того быстрей.

Отлично слышно Фату, который недовольно бурчал:

— Не верю. Я точно знаю, что владения Великого дома Вистосо наводнены реольцами. Прорыв случился ещё до моего приезда сюда. И знаете, что это означает?

Я хмыкнул, привстал, глянув в ту сторону. Когда вокруг Фату столько людей, то наивно думать, что кто-то не задаст вопрос и не даст ему болтать хвастаясь. Тем более сегодня, когда всех гложет любопытство. Поэтому я совсем не удивился прозвучавшему голосу:

— И что же?

Фату довольно продолжил:

— Что рудники лучшего железа королевства бездействуют, что подводы с железом так и не смогли отъехать от них. Вот так. А это значит, что все разговоры о мечах из лучшего железа — враньё.

Кто-то третий задумчиво произнёс:

— А если телеги и смогли отъехать, то двинулись к сердцу не нашего королевства, а реольского. Уверен, им такой подарок пришёлся по вкусу.

Раздался звенящий от ярости голос Адалио, сына владетеля юга, где и лежали земли Великого дома Вистосо и его рудники:

— Следи за словами достопочтенный Бихо. Особенно

когда возводишь хулу на юг. Клянусь Хранителем юга, которого никогда не коснутся руки реольцев, что если ты ещё раз обвинишь юг в предательстве, то на первой же схватке я прорублю тебе бедро, как и советовал старший наставник Глебол. И ты будешь славить нашего короля, который запретил благородным идарам схватки до смерти, иначе ты бы так легко не отделался.

Бихо, голос которого я в первый раз не угадал, парировал:

— Достопочтенный Адалио, а где я сказал, что подводы вели руки южан? Конечно же, это сделали реольцы, — в этот миг голос его вновь наполнился насмешкой. — Впрочем, это позволили им сделать южане. И в этом нет никаких сомнений, так что я просто не приму твой надуманный вызов на схватку. Уверен, наставники будут на моей стороне.

Клянусь Хранителем севера, в этот момент мне нужно было бы промолчать, но я не сумел удержаться. Уж больно забавно выглядел этот разговор. Достопочтенный и прочее. И это сидя на земле, грязные, потные и всё так же в гнилом рванье, запаха которого мы после проведённого в лесу месяца даже не замечали.

И я с насмешкой уточнил у Бихо:

— А если достопочтенный Адалио без затей и слов просто вмажет тебе по роже. Так как это принято у нас, северян, то разве ты не бросишь ему вызов сам?

На мгновение над нашем строем повисло молчание, которое тут же сменилось дружным хохотом.

Адалио сквозь смех признался:

— Пожалуй, ха-ха-ха, что в грубости севера есть и своя притягательность, — веселье исчезло из его голоса и следующие его слова снова оказались предназначены Бихо. — Я в силах обойтись и без неё, достаточно будет вспомнить пару некрасивых историй из жизни Дома Мэре, чтобы уже ты, достопочтенный Бихо, не смог сказать, что в моих словах есть хоть слово выдумки. Ты меня услышал, достопочтенный Бихо?

Спустя четыре удара сердца Бихо процедил:

— Я тебя услышал.

Из-за дерева на нашу поляну шагнул один из наставников. В шёлке он смотрелся среди нашего рванья как… Как… Я так и не сумел подобрать нужного слова. Возможно, именно так Предки смотрелись, впервые вступив на наши земли с небес и отыскав в лесах тех, кому потом дали ихор и свои дары.

— Встали. Выдвигаемся в Кузню. Сегодня вы помоетесь и будете спать в кроватях.

Не уверен, что в слитном вздохе парней не было и моего.

Но сперва нас привели в кузню.

Причём сделали это дважды.

Сначала довели до холма, на котором возвышалась громада крепости Кузни Крови, а затем провели в дальний угол крепости, где нашлось место приличной и простой, предназначенной для стали, а не для людей кузне.

Стоило первому из птенцов выйти из кузни наружу, как он разразился проклятьями, кляня жадность владетеля Суава.

Три вида стали, три вида отделки. Красная, льдистая и чёрная сталь. Девять ценников.

Услышав эти ценники, я покрутил головой.