Кузня Крови

Игнатов Михаил Павлович

И, думается мне, что в этом и беда. Не только в том, что я проклятый носитель крови Безымянного, но и в том, как я «умер» однажды.

Заполучив-таки зачарованный клинок в сердце.

Я давно расстался с мыслью выучить хотя бы несколько внешних техник. Не попытался взломать сундук с матушкиными книгами, не заглядывал в Кузне в разделы, посвящённые адептам внешних техник, хотя книг на эту тему здесь лежало немало.

И поэтому сейчас совершенно не понимал, как зачарование ложной смерти на клинке совместилось с прикосновением моих теней. Хотя одно то, что оно словно оставляло

после себя частицу стали внутри меня и боль в ране, которую смывала только молитва у алтаря, уже должно было заставить меня подозревать какую-то связь. Ведь от этих ран из всех птенцов страдал только я. Остальные забывали о них самое большее через пару часов.

Может ли быть такое, что это зачарование ложной смерти Кузни основано на каких-то знаниях уничтоженного королевства Валио? Почему нет? Кузня и возникла сразу после той войны. Это сейчас земли проклятого королевства безлюдны и даже руины, наверное, исчезли, но тогда те земли были полны трофеев, богатств и тайн уничтоженных Домов.

Можно было бы сейчас заняться изучением книг о внешних техниках. Но я не верил, что сумею хоть что-то узнать в библиотеке Кузни о тайне их оружия ложной смерти. И тем более не узнаю ничего о тенях. Наставники учили нас сражаться против драугов, но ни слова не сказали о том, как биться с тенями, словно их и не было в войске Безымянного. Но я-то ведь отлично помню молитвы, прочитанные в подвале под башней.

Даже драуги это соединение людей и теней.

И воспоминание о прочитанных там же строках пугали меня, ведь там было написано, что если королевства погрузятся в тени, то противостоять им не сможет никто, ибо Предки ушли.

Я, конечно, не Безымянный…

От этой мысли я даже вздрогнул. Как-то об этом я и не задумывался раньше. А что, если на самом деле тени своими прикосновениями не вытягивают из меня что-то, а помещают что-то в меня?

Частицу павшего Безымянного.

И с каждым днём во мне всё меньше человека, а всё больше Безымянного, уничтоженного когда-то Предка.

Не потому ли не выдерживает моё тело, что не способно вместить в себя его?

И что мне с этим делать? Убить себя, чтобы спасти королевство, отца и матушку от теней мстящего за тысячу лет смерти Предка?

Дверь в дортуар заскрипела распахиваясь. Вошедший наставник громко выкрикнул:

— Встаём! Новый день начался.

Вокруг зашевелись соученики. Я же ещё несколько ударов сердца сидел на смятой постели без единого движения, лишь полный мыслей и страхов.

Осталось не так долго. Дотерпеть зиму, весну и я окажусь у алтаря на юге. Если во мне и впрямь теперь есть часть Безымянного, то Хранители, оставленные Предком Аманией на защите королевства либо сожгут меня, либо… Спасут.

И здесь даже уже не так важно, стану ли я одним из лучших в Кузне. Мне важно просто не быть исключённым из его стен. И закончить всю эту историю с тенями. Так или иначе.

Глава 31

— Птенцы, встаём!

Сегодня, вопреки обыкновению наставники не отправили нас в столовую на скудный завтрак, а приказали накинуть плащи и следовать на улицу.

Парни вокруг принялись перешёптываться. Я ловил лишь

отдельные слова, но даже их хватило, чтобы заставить ещё помнящее ночной холод сердце биться быстрей.

— Мечи, мечи готовы.

Действительно, сколько можно-то тянуть? Обещали, что не пройдёт и месяца, а месяц уже миновал с того дня, как выпал первый снег.

Вижу, как растянул в усмешке губы Фату. Растянул и молчит. Как и Бихо. А ведь, по сути, они оба оказались если и не правы, то очень близки к истине. Видимо, на юге всё же не сразу решили проблемы с прорывом реольцев к рудникам Великого дома Вистосо.

Иначе почему бы мечи нам ковали едва ли не четыре месяца?

Вот только желания уязвить Адалио ни у кого из них нет. Или нет желания устроить драку на глазах у всех наставников Кузни.

Они сейчас все так же молча следовали впереди и позади нашего строя. Все, кроме поднявшего нас с утра старшего наставника Глебола. Уже стало понятно, куда они нас ведут. К храму. К его чёрным стенам, засыпанным снегом.

Мы поднялись по выметенным ступеням, привычно растянулись вширь за вратами, становясь дугой перед алтарём. Рядом с ним нашёлся и старший наставник Глебол и Суав, владетель Великого дома Верде. Оглядев нас, замерших, молчаливых, Суав кивнул и сделал шаг вперёд, окончательно приковывая к себе наши взгляды.

Голос его, сильный, громкий, уверенный и неспешный взлетел над нашими головами, поднялся к своду храма и причудливо вторил ему оттуда эхом:

— Птенцы! Птенцы… День, которого вы так ждёте, всё ближе. День ближе… Пройдёт всего несколько месяцев, и вы станете полноправными идарами. Станете идарами… Конечно, в ком-то из вас кровь Предка будет сильней. Кровь Предка…

Я вздрогнул, невольно сглотнул, услышав это.

— Каждый из вас получит благословение и получит от Хранителей самое меньшее три дара. Благословение идара… Кровь поколений идаров за вашей спиной уже делает вас сильней и выносливей любого простолюдина. Кровь сильней любого…

Не знаю, в чём тут было дело. В силе голоса, в храме, в помощи адепта внешних техник, но речь Суава завораживала. Эхо повторяло его слова так, как не могло повторять обычное эхо, которое я десятки раз слышал в детстве. Оно словно вело свою, отдельную и ничуть не менее важную речь.

— …даром станет благословение брони, в которую по праву поколений облачится ваше тело. Благословение… Но это двоякий дар. Ведь ваши противники, соперники и враги будут обладать таким же. Враги будут… И пришло время сменить детские мечи на мечи идаров. Сменить мечи идаров…

Голос Суава, главы Великого дома Верде лязгнул сталью:

— На колени, птенцы! Склонитесь перед первыми своими мечами!

Зашелестели плащи и одежды. Суав обвёл нас взглядом, кивнул. И тут же в алтарный зал начали входить наставники. Каждый нёс перед собой на вытянутых руках обнажённый клинок.