Кузня Крови
Шрифт:
У меня в голове были десятки вопросов. Начиная от того, как это — отдаться полностью и заканчивая — что случится с нашими мечами, за который мы, между прочим, заплатили немалые деньги. Не растворятся же они бесследно, как те железки, которыми мы машем на заданиях?
Я скользнул взглядом по лезвию меча, рукояти. Ни следа голубого свечения пыли слёз Амании.
Через мгновение, выкинул все лишние мысли, кивнул, принимая всё происходящее как факт, и сделал два быстрых шага назад, разрывая расстояние между собой и Адалио. Поднял меч в позицию, сосредоточившись на лице противника.
Это не тренировка. Это настоящая схватка и победитель, так или иначе, докажет свою правоту. В животе похолодело.
Адалио медлит, несколько раз рассекает воздух перед собой, разминая плечо. Только затем становится в позицию, сжимая меч двумя руками.
Несколько ударов сердца мы глядим глаза в глаза, едва заметно напрягая ноги и чуть сдвигая клинки, обманывая друг друга подготовкой к ложному выпаду.
Сейчас!
Влево!
Я успеваю шагнуть в сторону и вперёд, принять удар Адалио на клинок. Отжать его вверх, не позволяя ударить мне в горло. Сталь скрежещет о сталь. Мой меч тоже проваливается в пустоту. Адалио уходит шагом в сторону, рассекает воздух широким взмахом, отгоняя меня и вновь замирает в стойке.
На этот раз нападаю я. Выпад. Скрежет стали, мечи сплетаются друг с другом. Я шагаю за спину Адалио и успеваю вмазать ему в скулу оголовьем меча, совсем не как идар. И снова едва успеваю ускользнуть в сторону, когда Адалио рубит мне вдогонку.
Развернуться. Стойка. Глаза в глаза.
Адалио сплёвывает кровь, набычившись, поводит головой так, словно хочет боднуть меня. Но вместо этого делает ход сталью.
Снова сталкиваются клинки, я давлю его меч влево. Успеваю только понять, что опаздываю, а затем чужая сталь бьёт меня в горло.
Меня отшвыривает назад, кажется, что голову оторвало. Но я не могу даже вскрикнуть, всё тело словно оледенело — не слушается, не двигается, не ощущается.
Я вижу только небо над головой. Тёмное, мрачное, беззвёздное. И не могу даже моргнуть. Или вдохнуть.
Мелькает мысль: «Он что, снёс мне голову?» Но даже она не заставляет биться моё сердце быстрей. Значит, Хранителям же проще. Тени уйдут вместе с моей смертью. И точно не сбудется то, что навоображал себе Флайм.
А затем до меня доходит. Сердце. Я ощущаю его удары. А значит, жив. Но… По-прежнему не могу дышать. Сколько может прожить человек без воздуха?..
Слышен гулкий голос наставника:
— Победа в схватке за Адалио из Великого дома Тенебро. В былые времена тебе бы причитались ещё плащ, меч и граух. Их бы позже выкупила семья побеждённого. Или же спустя пару лет, вновь вызвала тебя на схватку, чтобы отомстить. Эх, застали же времена наши деды.
Адалио хмыкнул:
— Дед рассказывал о тех временах без вашей теплоты и печали, наставник, так что здесь я с вами не соглашусь, — помедлив, он спросил. — Клинок чист, без крови. Почему Лиал не поднимается?
— Кх-м. Лиал!
Конечно же, я не могу ему ответить.
Через мгновение наставник резко произносит:
— Ваша светлость!
Темноту неба закрывает лицо Габино. Серое, с ввалившимися глазами. Мгновение он вглядывается в меня, затем с силой хлопает по щеке. Голова у меня безвольно заваливается набок. Теперь я вижу старшего наставника Глебола и Адалио. И не вижу Габино, который цедит ругательство у меня над ухом.
Улыбка сползает с лица наставника на моих глазах:
— Что?
Габино огрызается:
— Не знаю! Техника должна была использовать его огонь души, чтобы остановить удар, — обжигающе горячие пальцы ухватили меня за шею. — Сердце бьётся, но я не слышу его дыхания.
Адалио хмурится. На миг мне показалось, что темнота за светильниками шевельнулась одной из моих теней, а затем я всё же сумел сделать вдох.
Зашёлся в кашле. Лёд из тела обступал, оставляя после себя боль. Болело горло, куда ударил меч Адалио, болела грудь, словно успела отвыкнуть от воздуха. Болела щека, по которой ударил Габино.
Но он хотя бы помог мне сесть.
Глебол задумчиво проговорил:
— Он первый сын, редкая у нас птица. Может дело в этом?
Габино огрызнулся:
— С чего бы? Напротив, у него должно быть огня души на двоих. Или его Дом совсем выродился?
Теперь хотел возмутиться я. Но не сумел сказать и слова через кашель. За меня ответил наставник Глебол,
— С чего бы? Его отец Великий паладин, может быть лучший боец севера, сумевший заслужить титул Клинка ещё в молодости. Будь в их Доме больше идаров, и он бы давно начал расширять свои владения, перестав быть Малым домом.
Глебол хмыкнул:
— Как будто ты не знаешь, как легко разбавить кровь смазливым конюхом…
На этот раз я сумел выдавить из себя:
— Да как вы смеете…
И даже смог ухватить Габино за плечо, сжимая пальцы изо всех сил. Жаль, сил тех оказалось нет ничего. Габино просто встал, и моя хватка соскользнула с ткани плаща. Он же безразлично произнёс:
— С тобой похоже все в порядке. Но мне теперь ясна причина, по которой тебя сюда отправили, и я бы рекомендовал тебе пореже получать вызовы на дуэли. Похоже, с таким скудным ихором в жилах, для тебя это будет очень и очень болезненно. Моя техника опустошила тебя до дна. Глебол, моё присутствие больше не нужно. Я покину вас.
Мне оставалось лишь бессильно хрипеть ему вслед. Да и что я мог сделать? Мне даже не вызвать его на поединок. Не бывает поединков между адептами внутренних и внешних техник. Всё, что я могу — вызвать главу его Дома на поединок чести. Поединок между мной и Великим паладином меча Суавом? Год назад я не мог выиграть ни одного тренировочного поединка у отца. Что с тех пор изменилось?
Тёмное небо, которое я только что беспомощно рассматривал, не в силах сделать даже вдох, ясно говорит, что ничего. Я не способен победить даже третьего сына Великого дома, что уж говорить о его главе.