Квартирный вопрос, или Байки черного маклера
Шрифт:
– А что, если вы – мошенники?
– А что будет, если завтра переворот, путч, смена власти? А если Земля сойдет с орбиты, кто мне деньги вернет?
«Почемучка» продлевает сделку на три-шесть дополнительных, никому не нужных часов, истончает нервы риелтора, доводит до белого каления нормальных участников сделки. Заткнуть «почемучку» невозможно, сократить время этой игры тоже крайне сложно, потому что ее затевают не для того, чтобы реально что-то узнать, а исключительно ради эротического удовольствия и выброса стрессовых волн. И, кстати, опыт показывает, что в любой сделке хоть один «почемучка», да найдется.
Ленина
Кстати говоря, интересно, что в девяносто седьмом году этот депозитарий был чуть ли не единственным на весь наш активно торгующий собой город. Так что теоретически криминальному элементу было достаточно тогда засесть в правильных кустах напротив входа в депозитарий и отстреливать всех людей с черными закодированными «дипломатами», а также сумками, пакетами и авоськами. Улов мог бы оказаться огромным. Я знаю, что пару раз около депозитария действительно происходили ограбления, но в целом криминальный мир эту точку почему-то не трогал.
Последний раз я видела Лену, мою идеальную деловую женщину, при передаче ее квартиры нашему суровому, но богатому покупателю. Я подготовила акты и приехала по просьбе «сурового» 31 декабря девяносто седьмого года. Он был помешан на том, чтобы завершить дело в старом году, хотел даже поставить какую-то мебель, был напорист и настойчив, говорил руководящим тоном, так что я оставила своего ребенка у папы и поперлась через снега и сугробы выполнять риелторский долг. Лена уже сидела на квартире, «суровый» стоял у подъезда, охранял раскрытый настежь грузовик с мебелью. Я поднялась и прошла в квартиру, перешагнув через какие-то тюки. На месте стеклянного стола теперь стояла какая-то тумба, вместо стеллажей – огромные массивные темно-коричневые гробы с резными дверями и массивными зеркалами. Посреди этого громоздкого безумия сидела моя Лена и смотрела на меня потерянными глазами.
– Просто не понимаю, зачем они ее купили! – прошептала она мне на ухо, увидев мое оцепенение.
– Черт знает, – пожала я плечами, а из комнаты, в которой должна была жить Ленина дочь, вдруг выкатилась маленькая старушка, замотанная в пуховый платок.
– Нет, ну какая дурацкая квартира, – запричитала она. – Салатовые стены – глупость. Они же маркие. И кладовочки нет! Где я должна банки закатывать? И у нас тележка, куда ее ставить?
– Пойдем выпьем, – предложила Лена, быстро подписав все бумаги.
Я с готовностью кивнула. Я вообще в те времена была готова выпивать по любому поводу, если с хорошим человеком. Особенно под Новый год. Сидя в ближайшем кафе с рюмкой в руке, я спросила наконец о том, о чем не решалась спросить до этого, до получения комиссии.
– А зачем вообще вы ее продали?
– Все ради любви, мать ее, –
– Да уж, логики никакой, – согласилась я. – А как это, из-за любви?
– Ты еще совсем маленькая, Таня. А я…. У меня дочери пятнадцать. Я уже думала: все, построю эту хату и буду там стареть, наслаждаясь покоем.
– Стареть? – хмыкнула я. – Только не вы.
– Ну… любить, во всяком случае, я не собиралась. Знаешь, я уже накушалась.
– Я знаю, – кивнула я.
Лена с удивлением на меня посмотрела, потом кивнула.
– А тут он – Владислав. Ты его видела. Он в джипе сидел.
– А-а-а, – протянула я, вспоминая красивого, подтянутого мужчину в дорогой одежде, сидевшего на заднем сиденье.
– Мы с ним три года уже вместе. Он хочет, чтобы я с ним жила в Лондоне. Там у него дом.
– Здорово! – порадовалась я.
– Да уж. Стоило столько лет биться за независимость, чтобы теперь вот… а, к черту. Он мужик классный, меня любит, дочку. Только… он мужик. Сказал, что на чужой территории никогда не появится, что ноги его там не будет. Сказал, чтоб делала с ней что хочу, но он даже слышать о ней не хочет. Хочет, чтобы я на его деньги жила. И не работала. А я не привыкла. Мне это сложно.
– Да уж! Дилемма.
– Я три года ждала, думала, может, разойдемся. А теперь вот решилась. Чего квартира будет стоять? Я в России-то почти не бываю. Но, ты знаешь, это как… продать свою мечту.
– Да уж, – усмехнулась я. – Чего только не сделаешь ради любви!
И что он в тебе нашел?
Любовь занимает в жизни людей большое-пребольшое место, ей покоряются не только все возрасты, но и все профессиональные сообщества. Риелторский мир – не исключение. Профессия риелтора – молодая, физически развитая, на здоровье не жалуется. В наш современный век гиподинамии риелтор имеет льготу. Ему не нужно крутить педали велотренажера, он может спокойно «забить» на фитнес-клуб и не ходить на утреннюю пробежку. Пробежек и бесплатной физической нагрузки в жизни риелтора – хоть отбавляй. Атеросклероз проходит мимо вечно бегущих людей с портфелями и рулетками в карманах. Холестерин не задерживается в их крови. Попробуй покажи пять квартир в разных районах, а заодно забеги к нотариусу, исправь ошибку в доверенности. А сколько калорий сгорит в очереди в управу ЮВАО? Не были там раньше? И не дай вам бог.
В общем, в перерывах между телефонными разговорами и лечением отита у ребенка, между беготней за бумажками и спорами с начальством риелторы тоже решаются любить. Я, став риелтором в крайне юном возрасте, довольно быстро начала замечать не совсем дружеские взгляды со стороны… с разных сторон. Поначалу меня это сильно-пресильно удивило. Я была… как бы это поточнее выразиться? Контуженная предыдущим официальным браком, причем на всю голову. Два года после судьбоносного приглашения соседа Рената ко мне домой и изгнания мужа восвояси я честно зализывала раны и мечтала только о том, чтобы больше никогда не влюбиться. Однако времена меняются, а природа берет свое. Тем более что у риелторов есть отягчающие обстоятельства.