Квартирный вопрос (сборник)
Шрифт:
— Мы бы с радостью остановили работы! — с жаром воскликнул Сема. — Так ведь не дают! Лезут и лезут, чтоб их…
— Договариваться надо, — с нажимом произнес поручик. — Решать, находить консенсус.
Он спрятал свои бумажки, поднялся с кресла и уже на выходе строго сказал:
— Пока ограничимся предупреждением. Но в случае повторения — штраф. Уж не обессудьте: закон есть закон.
Этажом выше грохнуло, пуля высекла искру у ног поручика. Посмотрев вверх, он сердито крикнул кому-то:
— Я те стрельну! Я те так стрельну!
Вежливо попрощавшись,
Чучело носорога грустно смотрело стеклянными глазами, в лицах героических предков на портретах читалось легкое презрение. «А что делать? — мысленно оправдывался Сема. — Я же не маршал бронекавалерии. Даже не сержант. Я всего лишь бухгалтер жилконторы».
— Всем внимание, у нас кое-что новенькое! — послышался из гостиной голос Петрова (Иванова).
«Опять!..» — мысленно простонал Сема и выглянул в окно.
Над домами вился, жужжа пропеллером, одномоторный биплан. На вираже он пронесся у самых окон квартиры, можно было разглядеть летчика в очках-консервах и табличку «Аренда» на лобовом стекле.
— Фронтовой штурмовик «Баклан». Четыре ракеты «воздух — земля» на подвесках. Ох, не нравится мне это! — сообщил сержант и тут же крикнул:
— Ложись!
Сема, кряхтя, полез под письменный стол, но тут его приподняло, швырнуло на стену и припечатало сверху чем-то огромным и тяжелым. «Это конец», — подумал Сема, зажмурился изо всех сил и приготовился погибнуть. Однако гибель почему-то не наступала. Немного полежав, он выбрался из-под чучела носорога и, шатаясь, побрел в гостиную. От пыли, туманом повисшей в квартире, першило в горле. Одно из окон отсутствовало, возле пролома в стене бодро наяривал из снятого со станка пулемета сержант Иванов (Петров). Другой спецназовец носился по комнате с трубой зенитной фузеи на плече.
«Я здесь лишний», — безучастно подумал Сема, поднял с пола табурет и присел у целого окна, подперев голову ладонью.
Штурмовик пошел на второй заход, но тут бабахнуло и к самолету, прочертив дымный след, унеслась ракета. Сержанты радостно взревели, когда штурмовик, дымя мотором, пошел со снижением куда-то в сторону сквера. Летчик на парашюте опустился во двор дома, где его сразу окружила толпа и принялась азартно колошматить.
— Э, а ну брысь! Налетели, стервятники! — проревел сержант и дал очередь из пулемета.
Банда наследников попряталась в окопах, а летчик собрал парашют под мышку и поковылял к автобусной остановке.
— Озверели совсем! — весело сказал сержант, отряхивая пыль с бронежилета. — Толпой на одного. Это некрасиво.
Как только туман рассеялся, стали видны масштабы ущерба. Одна ракета разворотила половину стены спальни. Другая вынесла окно гостиной, но не взорвалась, а пробила пол и упала к соседям вниз.
— Пока терпимо, — обнадежил Петров (Иванов). — Пробоины заложим мешками
Сема заглянул в дыру под ногами. Внизу женщина в халате подметала веником бетонное крошево, мужик в трусах и майке, кряхтя, тянул за хвостовое оперение болванку ракеты.
— Здрасьте! — сказал Сема.
— А, сосед! Привет! — поднял голову мужик. — В наследство вступаем?
— Ага.
— Дело хорошее. Удачи! Главное — не сробей!
— Спасибо, я постараюсь.
До обеда все было спокойно. Потом начался штурм. Банды наследников перешли в крупномасштабное наступление. Гранатометными выстрелами выбило еще два окна. Спецназовцы отстреливались, перебегая из комнаты в комнату, постоянно меняя позицию. Сема, зачисленный в тактический резерв, помогал по мере возможности. Оскальзываясь на стреляных гильзах, таскал мешки с песком, подносил боеприпасы, снаряжал магазины. Взяв автомат, он и сам периодически постреливал по врагам, а когда неожиданно меткой очередью разогнал минометный расчет, удостоился одобрительного кивка сержанта.
Незаметно для себя Сема втянулся, даже почувствовал некий задор. «Все преодолимо, — повторял он про себя слова Моцека Карловича. — Главное, стоять на своем. Плюс прямота и открытость».
Выходя из ванной с ящиком патронов в руках, Сема неожиданно встретил незнакомых типов зловещей наружности. В прихожей на него хищно оскалились два небритых мужика в банданах и рваных тельняшках. В руках злодеи сжимали кривые малайские кинжалы. «Замок отмычкой взломали!» — похолодел Сема, заметив распахнутую настежь дверь.
— На абордаж! — завопили мужики, потрясая ножиками.
Сема тоже крикнул что-то невразумительное и, набычившись, ринулся на врагов. Первого он сшиб ударом головой в грудь, второго смел одним взмахом ящика с патронами. Остервенело рыча, Сема пинками выгнал врагов из квартиры и закрыл дверь на швабру для надежности.
— Мужик, а ты крут, оказывается! — одобрительно улыбались подошедшие сержанты.
— Пустяки, — пожал плечами тот, — это было нетрудно!
К десяти часам вечера штурм прекратился.
— Участковый подействовал! — злорадствовал Сема. — Штрафов боятся, сволочи!
Несмотря на усталость, он чувствовал необычайный душевный подъем.
— Штрафы штрафами, — заметил сержант, — а подежурить ночью придется. Лестницу мы заминировали, но бдительность все равно не помешает.
— Я в деле, — небрежно сказал Сема. — Когда заступать?
Сержанты дружно храпели. Из развороченных оконных проемов струилась ночная прохлада. Пороховая гарь выветрилась, и сквознячок разносил по квартире запах листвы и приближающейся осени. На улице поминутно с шипением взмывали осветительные ракеты, озаряя комнату мертвенно-белым сиянием и рождая зыбкие, скользящие по стенам тени. Белый Носорог переступил лапами, чуть слышно звякнула упряжь. В полумраке матовым золотом отсвечивал фамильный герб Кандибоберов на парчовой попоне. Лица героических предков были возвышенны и задумчивы.