Квазинд. Когда оживают легенды
Шрифт:
Буря и натиск неожиданного знакомства привели Полли в восторг. Ее серые, с прозеленью, глаза озорно блеснули, но она сочла благоразумным несколько укротить пыл собеседника. Любезно, но холодно она перешла к делу:
– Успокойтесь, мистер Адамс. Стоит ли поднимать целую историю из-за пустяков? Не скажете, где я могу сейчас увидеть своего дядю?
Паркер с досадой развел руками:
– Право, очень жаль, мисс… Дядюшка не дождался вас. Дела, дела… А уж как он хотел обнять вас, свою крошку!.. Но я чертовски рад за него! Наконец-то сбылась его давняя мечта перебраться в восточные штаты. Его
А вот мой старший, сто против одного, пойдет дальше на Запад. Он только и бредил им, когда мы еще жили у Мичигана и я даже не помышлял двинуться дальше Сент-Пола. А здесь всё в новинку вам, мисс, не так ли? Что? Вот, вот! Сначала не стали попадаться города, потом стали редки фермы… Всё верно. В Монтане и Вайоминге, как у нас говорят, “конец всему знакомому и начало всему новому”, чему, кстати, приходится учиться, деточка, и привыкать. Вот так, вот так, мисс,– старик замолчал, грустно улыбнувшись, точно вслушивался в говор реки, что шумела за домом, и к шепоту листьев, а потом неожиданно подытожил: – Значит, теперь у Мэдиссонов планы на Востоке?
– Да, дядя собирается в Вашингтоне открыть какое-то крупное дело. Он писал мне об этом в Иллинойс.
– Сдается мне, вы так и не видели его ни разу?
– Нет, мистер Паркер, ни разу.
– Ай-яй-яй! Прекрасной души человек. Дай ему Бог здоровья и удачи в делах,– Адамс по-деревенски, без смущения высморкался в шейный платок.– Клянусь, мисс, вы можете по праву гордиться, что носите фамилию Мэдиссон.
Тут взгляд радушного бармена вновь упал на запыленные башмачки девушки. Он озабоченно провел ладонью по подбородку и как-то вдруг спохватился:
– Да что же вы стоите, как в церкви, мисс? А ну, проходите в дом! Простите мой болтливый язык.
Полли нагнулась, чтобы взяться за ручку чемодана, но старик строго осек ее:
– Ни в коем случае, деточка, я всё сделаю сам.
Сняв с головы разбитую, видавшую виды шляпу и махая ею в воздухе, он зычно гаркнул в сторону салуна:
– Роджер, Дженни, пулей, бесенята! У нас большая радость в доме!
Послышались торопливые жесткие шаги. Первым на пороге появился сын Адамса, если за ним и шла сестра, то мисс Мэдиссон ее не увидела. Будь за ним маркитантский 10 фургон, она не разглядела бы и его.
Лет тридцати восьми от роду, Роджер был огромный и крепкий, как бук. Всего на два-три дюйма ниже двери, широкий в плечах и узкобедрый, он казался еще выше. Руки – мускулистые и длинные, даже слишком. Впрочем, такие, наверное, и должны быть у шерифа – неутомимые и вседостающие. Черные волоски покрывали загорелые предплечья и курчавились на груди, выступающей из застиранной белой рубахи, которую он носил под серым жилетом. Бронза шерифской звезды горела на солнце грозно и предостерегающе. Черты лица Роджера были более грубые и резкие, чем у отца, но в целом внешность его произвела на Полли самое приятное впечатление. Юную леди сразу покорило сочетание суровости и открытости, свойственное всему его облику. Чувствовалось, что сын мистера Адамса привык думать своей головой и отвечать за всё самостоятельно – отец же для него, несмотря на всю сыновнюю теплоту и почтительность, был не более чем мудрый ребенок.
Полли перевела взгляд и увидела… женщину.
Да-да, женщину, ибо при самом смелом воображении это неподражаемое создание черта с два можно было принять за подростка. Взглянуть на нее вот так, вдруг, было всё равно что получить удар кулаком.
Высокая, с красивым, дерзким лицом, на котором полфунта косметики и скромности ни на цент, она давно будоражила кровь двуногих жеребцов Рок-Тауна. Всем нравилась ночь ее дикой гривы волос, но еще больше – ее грудь и бедра.
На ней была чрезмерно открытая, с пышными рукавами блузка, сползающая с оголенных плеч, цвета вирджинского меда, и туго облегающая бедра юбка, расходящаяся книзу колоколом. Широкий, украшенный навахским чеканом ремень замшевой сумки был небрежно, по-мужски наброшен на правое плечо и, перетягивая блузу, еще более обнажал безупречную грудь.
Она остановилась рядом с братом и беззастенчиво охватила незнакомку оценивающим взглядом.
“Если бы она соскребла с себя побольше этой вульгарной краски, держалась бы строже и носила иную сумку, по-женски, на левом плече, она выглядела бы совсем недурно”,– подумала Полли и улыбнулась дочке бармена, блеснув жемчугом зубов.
Подойдя к отцу почти вплотную, дети остановились. Старик горделиво расправил плечи и с легким полупоклоном протянул в сторону Полли заскорузлую, изработанную руку:
– Дети, знакомьтесь! Это – мисс Полли! Она – та самая прекрасная племянница, о которой так часто рассказывал мистер Рэлли.
Столь громкая рекомендация заставила Полли смутиться. Щеки ее чуть заалели. Сделав легкий реверанс, она опять, как спасательный круг, крепко прижала к груди ридикюль.
– Это моя гордость – старший… – старик взмахнул шляпой в сторону сына.
Шериф учтиво кивнул:
– Роджер Паркер. Мое почтение, мисс. Приятно познакомиться. Всегда к вашим услугам.
Отец приобнял дочь, слегка коснувшись рукой смоляного водопада ее волос:
– А эта малютка – наша радость. Молния-девка, ленивая только – страсть! Цыц, стрекоза!
Фыркнув что-то в адрес отца, Дженни не без кокетства присела:
– Дженни Паркер. Ах, какое на вас замечательное платье, мисс! Вам его, конечно, отстрочили в восточных штатах?
Этот столь разумный женский вопрос заставил мужчин переглянуться и вывел Полли из замешательства.
Она по-свойски взглянула на Дженни и пренебрежительно повела плечиками:
– Право, не знаю. Его мне прислал в подарок дядюшка по случаю выпуска из колледжа и моего совершеннолетия.
Роджер решительно взялся за чемодан:
– Простите, мисс, если не возражаете, я отнесу вещи в номер?
Полли открыто взглянула на него: Роджер был нервным и напряженно-чутким, как чистокровный конь.
– Это будет очень любезно с вашей стороны,– она мило улыбнулась и, обращаясь ко всем, бросила: – Только прошу вас, зовите меня просто Полли.
Роджер шутливо шаркнул ногой: