Квестер
Шрифт:
Тестер покосился на старика, да и решил убраться от него подальше: и так тошно, да ещё этот дедок тут воет, словно холодный ветер в трубе. Но старик вдруг крепко схватил его за руку и, глядя Тестеру в глаза, быстро зашептал:
– Бяжать отседова надо-ть, ага! Давай вместе убегём! Ты да я! Мабуть, найдем какой-нябудь выход, а? Слыш, паря: дело говорю, ага! – И при этом всё тряс и тряс Тестера за руку. Но тот, «убитый» осознанием собственной смерти, лишь горько усмехнулся в ответ, подумав: «Куда бежать? Куда от смерти убежишь? Всё! Приехали! Конечная остановка, поезд дальше не пойдёт. Просьба освободить вагоны!»
А вслух сказал:
– Шёл бы ты, дедок, куда подальше! А то на нервы ты мне больно
И Тестер брезгливо сбросил дедову руку со своей и отвернулся. Старичок вздохнул, пробормотал что-то странное, типа: «Эх-ма, я-то по-хорошему хотел!» и отчалил шаркающей походкой. Тестер вновь стал погружаться в пучину охватившей его тоски по поводу нелепости собственной кончины. Теперь он представил себя «там»: в гробу, в цветах, рядом родственники, все плачут, играет оркестр… и ничего уже нельзя изменить. Ещё десять минут, пять минут назад было можно, а теперь – нельзя!
«И, ведь что обидно, – сокрушался Тестер. – Никакого тебе света в конце тоннеля, никакого голоса, никакой неземной радости! Врут всё про жизнь после смерти, козлы!»
Вновь слезы жалости к самому себе закапали из его глаз.
Однако правильно говорят: человек ко всему привыкает…, даже, похоже, к собственной смерти. И не было ничего удивительного в том, что чем больше, чем окончательнее убеждался Тестер в своей кончине и невозвратимости ситуации, тем спокойнее становилось у него на душе. Случившееся как-то отодвигалось на второй план, мельчало, затенялось: «Ну, умер, ну и что? С кем не бывает?» Страх неопределённости постепенно сменялся спокойствием определённости. В конце концов, Тестер окончательно пришёл с себя, вытер слезы, и поднялся с кровати, намереваясь сходить на разведку. Ведь теперь, после смерти, его больше заботила собственная дальнейшая судьба. И перво-наперво надо было выяснить самое главное: Страшный Суд был, или нет? И, если был уже, то куда его определили: в рай или в ад? Надо же выяснить, куда он попал, а значит (и это ещё интереснее!) – какую жизнь он до этого вёл: правильную али как? Ведь именно сейчас и прямо здесь всё это можно было выяснить и найти ответы на все вопросы, так долго терзавшие его в жизни!
Тестер сделал первый шаг. Упс! Проблемка: тело было как неродное, деревянное какое-то, ноги шли с трудом. «Вау! Вот незадача! – подумал Тестер. – Как будто мне тело другое выдали!» Он стал шевелить руками, ногами и головой, даже присел несколько раз. Тело словно тормозило – отвечало на команды мозга медленно, будто бы нехотя. Привычные движения (типа разглаживания бороды и протирания глаз) вообще превращались в сплошной ералаш: пальцы всё время оказывались не там – то во рту, то в глазу, то в ноздрях. Это просто шокировало Тестера и, если бы не твёрдая уверенность в том, что он уже умер, и что хуже уже и быть не может, с ним случилась бы вторая истерика. А так он отупело поднимал и опускал руки, делал шаги и пытался найти хоть какие-то закономерности в новых взаимоотношениях мозга и тела. Пока это получалось плохо. Тестер аж вспотел, а потому снова сел на койку и продолжил наблюдения.
Теперь он понял, чем занимается весь народ в этой «Обители» (Тестеру, впрочем, ближе было называние «дурдом»): все они тоже или оплакивали собственную смерть, или привыкали к своим новым телам. Но сейчас Тестер увидел кое-что ещё, не замеченное ранее: у стен ангара стояли люди в другой одежде. В камуфляже. И… (господи, быть того не может!) с оружием! С настоящим оружием: уж китайского «калашникова» и американскую «М-16» Тестер определил безошибочно!
Вели «охранники» себя по-другому: не бродили по помещению, не рыдали, не впадали в истерику. Они или стояли, или шагали взад-вперед, внимательно наблюдая за происходящим. Сразу было видно, что люди – на службе. «Но что им охранять-то в раю… или в аду? – спросил себя Тестер. – Только, разве что, одно от другого! Да-а! Видимо, и в потустороннем мире происходят изменения. Я-то по старинке думал, что здесь действуют какие-нибудь божественные силы, ангелы там всякие, архангелы…, но уж никак не бескрылые охранники с «калашами»!»
Тестер посмотрел в другую сторону и вновь увидел ранее незамеченное: огромный ангар был посередине перегорожен странным сооружением – высоким, в два человеческих роста, бревенчатым забором – деталью топорной работы, явно выпадающей из общего стиля помещения. В середине забора был проход (охраняемый, естественно, бойцом в камуфляже), и из него до Тестера доносились слова военных команд, какие-то ритмичные глухие удары, звонкие щелчки… «Сходить, что ли, посмотреть, что там такое? – подумал Тестер. – А чего ж не сходить? Схожу, бояться-то нечего, умер ведь уже!»
Встал, да и пошёл. Словно зомби, на негнущихся, странно непослушных ногах.
2
Но возникла проблема у входа в другую часть помещения: больша-ая такая проблема в виде здоровенного парня с АКМ на плече. Этот амбал был на голову выше Тестера и намного шире в плечах. «Вот так Слуга Божий, твою мать!» – подумал Тестер.
– Куда прэш? – пробасил амбал. – Рано тебе ещё!
– Как это «рано»? – не понял Тестер
– А вот так: рано, и всё! Скажут, когда можно! Возвращайся взад и жди, когда позовут! – лениво ответил охранник, сняв автомат с плеча и направив дуло на Тестера.
– А кто позовёт? – поинтересовался Тестер.
– Кому надо, тот и позовёт! Дуй назад, кому сказал! – парень повысил голос. – Сначала ходить научись, кукла бородатая!
Тестер ещё потоптался немного перед амбалом, тщетно пытаясь решить новую загадку: какой смысл мёртвого человека пугать автоматом, но потом подумал, что будет благоразумнее пока не лезть на рожон, а потому повернулся и заковылял вдоль стены обратно.
Ноги и руки по-прежнему слушались с трудом, ходьба давалась тяжело и Тестер быстро устал. Усевшись отдохнуть на свободную койку, он продолжил изучать окружающую обстановку, и, в частности, отметил, что коек в помещении было гораздо больше, чем людей. «Видимо, – подумал Тестер, – остальные уже прошли процедуру Страшного Суда, а эти – такие же, как я, «вновь поступившие». Это предположение частично подтвердилось, когда он попытался поговорить с кем-либо из находившихся в «дурдоме»: никто даже не отреагировал на его «здрасьте» – настолько глубоко, видимо, люди переживали своё горе…
Оставив в покое «товарищей по несчастью», Тестер обратил внимание на стены. Они сплошь были покрыты рисунками и надписями на разных языках. Преобладали почему-то русские: пресловутое «здесь был Вася», растиражированное в десятках вариантов и имён, соседствовало с другими перлами, типа «Спартак – чимпион», «Дебальцево зажигает», «Превед, медвед!»…, а так же сотнями ругательных слов. Среди всей этой «наскальщины» Тестер высмотрел и такое: «Абитель – ацтой, Влодыко – выпий йаду!» «Однако! – удивился он, вспомнив, что Владыкой Ильич назвал хозяина этой непонятной «больнички», называемой Обителью. – Оказывается, и в Последнем Пристанище есть богохульники!»
Медленно передвигаясь вдоль стены и читая надписи, Тестер добрался до второго выхода из помещения. Здесь тоже стоял охранник…, кстати, о-о-очень похожий на известного певца. Питая некоторое уважение к этому артисту, Тестер рискнул подойти к нему с вопросом, надеясь, что человек, написавший и спевший столько хороших песен, не сможет обругать только что умершего гражданина, к тому же – земляка, но… он даже не успел договорить вежливого «извините», как «певец» двинул Тестера в живот стволом автоматической винтовки, да так, что тот со всего маху грохнулся на пол.