Квинтэссенция Кью
Шрифт:
Я провела своими пальцами по знаку.
Кью застыл, излучая мрачную энергию, заставляя отстранить себя от желаний, которые я не могла выполнить. После того, что произошло в золотисто-красной комнате, он заключил себя в свою нервозность, его раздражительность, как в плащ. Я не имела понятия, как сильно я ранила его, но даже в тот момент, когда он был нежным и заботливым, он был переполнен тенями, живущими в том месте, которое я не была уверена, что смогу найти.
Знак представлял собой большую букву
Мои глаза устремились к его, утопая во взгляде.
Мышцы его плеч напряглись, когда он отвел волосы с моей шеи, пробегаясь подушечкой большого пальца по всей длине шрама, оставшегося от трекера.
— Я хочу заклеймить тебя. Я должен иметь что-то на твой коже, что принадлежит только мне, — он склонил голову, чтобы оставить поцелуй на шраме. — Мне необходимо знать, что ты принадлежишь мне.
— Я твоя, тебе известно это.
Он покачал головой, несчастье отражалось в его глазах.
— Ты собиралась оставить меня. Мне пришлось вручить тебе свою жизнь, чтобы ты осталась. Мне нужно видеть, что ты принадлежишь мне каждый раз, когда я смотрю на тебя. Каждый раз, когда кто-то другой смотрит на тебя, мне необходимо, чтобы они знали, что ты занята. Назови это диким или ужасным и скажи мне, что я чертовски эгоистичный, но, Тесс, я нуждаюсь в этом. Я не могу вернуться к тебе по-другому.
Я не собиралась ждать ни секундой дольше. Если он нуждался в этой простой вещи, пусть будет так. Я хотела ее тоже.
Передавая прут в его руки, я проговорила:
— Сделай это. Для меня будет огромной честью носить твою метку.
Его челюсти сжались, когда он сдержал огромный груз эмоций. Его бледные глаза заблестели.
— Je te remercie du fond de mon coeur (прим. пер.: Спасибо тебе от всего сердца).
Вместе мы подошли к камину. Мой пульс участился, когда он поместил конец клейма в пламя.
Его пальцы сжали мои, когда он потянулся к другому пруту и передал его мне. Когда я взяла его у меня на глазах навернулись слезы.
На этом был знак заглавной буквы «Т» с клеткой, свисающей с нее. Абсолютный символ того, что я пленила его навеки.
Я пристально уставилась в его глаза.
— Ты уверен?
Он мягко покачал головой, забирая прут, и располагая его в пламени рядом с другим.
— Тебе даже не следует спрашивать, эсклава.
Мое горло сжалось, и мы не смогли произнести ни слова, когда металл от матово-темного накалился до раскалено-красного.
Кью отпустил меня, чтобы скрыться в ванной комнате. Он вернулся с охлаждающим бальзамом и медицинскими пластырями для последующей обработки.
Моя кожа разрумянилась от мысли насколько это должно быть болезненно, но я пресекла эту мысль на корню. После
Когда все было разложено, Кью развернулся ко мне, указывая на пол.
— Преклони колени.
Я сделала, как он просил, склоняясь на колени перед мужчиной, который владел моим сердцем и душой. Который являлся всецело моим господином. Со сосредоточенностью, что царила в его глазах, и плотно поджав губы, Кью поднял раскаленный прут, и, не раздумывая, резко прижал его к моей шее.
Опаляющий, жгучий жар заставил на мгновение помутиться мое видение, отвратительный звук шипения на коже практически заставил меня вырвать. Но затем это ощущение прошло, и Кью поставил прут обратно в огонь.
Не теряя ни минуты, он взял медицинские принадлежности и нанес антисептический крем, затем закрепил пластырь.
Я не смела смотреть ему в глаза в то время, когда он ухаживал за мной. Я могла чувствовать его сильное желание, непередаваемое счастье от того, что он только что сделал.
Я хотела увидеть. Я хотела посмотреть в зеркало и проверить, как он окончательно пометил меня, принадлежащей ему, но Кью поднялся на ноги и взял другой прут. Опускаясь на колени передо мной, он передал мне его за держатель. Я медленно поднялась на ноги.
Закусывая губу, я задрожала от мысли, что я причиню ему еще больше боли. Смогу ли я на самом деле сделать это? Моя собственная шея пульсировала от нестерпимого ощущения боли, опаляющей и пронзительной.
Сильными уверенными пальцами, Кью расстегнул белую рубашку. Как только он широко развел ее, открывая моему взгляду воробьев и колючую проволоку, провел пальцами на уровне своего сердца.
— Я принадлежу тебе, Тесс. Заклейми меня, чтобы ты тоже знала это.
Мой живот скрутило от мысли, что я нанесу ему ожог, но я напрягла свои мышцы и склонила под углом раскаленный знак чуть выше уровня его сердца.
Кью выпятил вперед грудь, стискивая кулаки, что покоились на бедрах.
— Резко и быстро, эсклава.
Я кивнула и прижгла. Знак выплавился на коже за считанные секунды. Едкий запах паленых волос заполнил комнату. Мгновение спустя я убрала прут, бросая ужасное клеймо обратно в огонь.
Кью застонал, когда поднялся на ноги, его рубашка повисла спереди, прилипая к обожженной коже. Я резко развернулась, чтобы взять крем и бинты, прежде чем поухаживать за Кью. Легким движением, сбрасывая с его плеч рубашку, я дернулась.
Он не отводил своих глаз от меня, в то время как я втирала охлаждающий бальзам в его рану. Дизайн метки был безупречный, каждая решетка глубоко отпечаталась на его коже; буква «Т» была выполнена женственным прописным курсивом.
Слезы непроизвольно катились, когда я заклеивала метку, прикрепляя к ней пластырь.