Кыся-2
Шрифт:
Послышался стрекот набора номера, два длинных гудка, и сразу же -- голос Тани:
– - Доктор Кох.
– - Это я, -- сказал я ей мысленно, по-Шелдрейсовски.
– - Кыся! Миленький!.. А мы уж тут волнуемся... Ну, как ты там? Тебе не холодно?
– - Нет. Таня, пожалуйста, скажи этим обалдуям, чтобы они дали мне машину и отвезли на проспект Науки, к шашлычной.
– - Как?! Они тебя там даже не покормили?
– - возмутилась Таня.
– - Нет-нет... С этим все в порядке. Просто там, у шашлычной, находится мой дом с Шурой Плоткиным.
– - Понятно. Передай трубку
– - А что это такое?
– - Ладно. Я тебе потом объясню. Давай их шефа!
Я пододвинул лапой телефон к обалдевшему Пилипенко и УСЛЫШАЛ, как Таня пересказала ему мою просьбу.
– - Бу-сделано! Бу-сделано!.. Сей минут!..
– - только и отвечал Пилипенко.
– И водитель наш будет ждать герра Кысю сколько нужно. И телефончик я ему ваш передам для связи... Не беспокойтесь, водитель у нас -- человек проверенный! Он же осуществляет безопасность Клиента, хе-хе, так сказать. Все будет в ажуре... Передаю трубочку!
Пилипенко мизинчиком развернул ко мне телефонную трубку и сладко вымолвил:
– - Вас...
Я приложил свое рваное ухо к трубке.
– - Кыся, -- сказала мне Таня.
– - Телефон возьми с собой. Связь -- через твоего водителя.
– - Я слышал, -- сказал я.
– - Тебя тут все целуют!..
– - Я всех тоже, -- сказал я и сам отключил телефон.
На большом настольном аппарате со всякими примочками Пилипенко нажал кнопку и проговорил в микрофон грозным голосом:
– - Водителя черной "Волги" -- ко мне, сей минут! И точно!
– - сей минут открылась дверь пилипенковского кабинета и в знакомом запахе пота, оружия и "послевчерашнего" перегара, вошел тот же самый милиционер из Государственной автомобильной инспекции, который в прошлом году осенью остановил засранный Пилипенковский фургончик, набитый нами -приговоренными к смерти, -- и слупил с Пилипенко десять долларов, да еще и обозвал их с Васькой по-всякому!
Ох, умная сволочь -- этот Пилипенко! Все его пророчества сбываются -настало время, наконец, и для Пилипенков! Еще год-два, он и в Президенты баллотироваться будет...
Милиционер вошел в гражданском, но встал по стойке "смирно", приложил руку к форменной милицейской шапке-ушанке, только без кокарды, и знакомым хриплым голосом доложил:
– - Слушаю, Иван Афанасьевич!
– - Вот, Митя, твой Клиент из ФыыРГе, с самого Мюнхену. Вот евонный телефон. Глянь сюда: эту кнопочку натиснешь -- сразу с Мюнхеном соединяет, с ихней переводчицей. Она тебе будет говорить -- куда ехать, чего Клиент хочет. Мы с тобой это уже вчера прорабатывали. Понял?
– - Так точно!
– - За каждый ихний волосок, -- Пилипенко снова мизинчиком показал на меня, -- головой отвечаешь! Надо будет применять оружие -- применяй. Отмажу по всем статьям. Ты меня знаешь.
– - Так точно!
– - Вот ихняя сумка, ихний телефон. Ложи телефон в сумку, Клиента -- туда же, и счас поезжай на Гражданку, на проспект Науки к шашлычной. Там Клиент сам сориентируется. И глаз с него не спускай, Митя! И слова всякие употреблять не вздумай! И только на "Вы"!
– - Так точно, Иван Афанасьевич!
– - Выполняй!
Милиционер
– - Во бля, какая животная умная!
– - не удержался Митя.
– - Я тебе что про разные слова говорил?!
– - заорал на него Пилипенко.
– Извинись немедленно!
– - Извиняюсь, -- буркнул Митя, взял сумку и вышел вместе со мной из кабинета Пилипенко.
Черная "Волга" блистала чистотой и благоухала Митиными запахами.
Мы ехали по зимнему Ленингра... Тьфу, черт! Мы ехали по зимнему Санкт-Петербургу и внутри меня от волнения все дребезжало, и я был в таком нервном напряжении, что временами, когда мы останавливались под красным светофором, мне казалось, что я сейчас выпрыгну из машины и помчусь на всех своих четырех лапах вперед, чтобы как можно быстрее добраться до нашего с Шурой дома!..
Наверное, мое состоянии как-то передалось милиционеру Мите, потому что он, с величайшим трудом удерживаясь от матюгов, вдруг сказал мне вслух:
– - Ну, прямо ..... не знаю, что ..... сегодня со мной?! ...... Может, вчера ..... перебрал? А может, ..... наоборот?
И тут я неожиданно понял, что если я своим нервным состоянием смог так вздрючить этого, казалось бы, толстокожего Митю, значит... Значит, мы с ним случайно настроились на ОДНУ ВОЛНУ! Вот так номер! А это значит, что...
А-а-а... Чем черт не шутит! И под очередным светофором, чтобы с Митей ничего не случилось во время движения, я пустил первый "пробный шар": я вылез из сумки, сел на спинку переднего пассажирского сиденья, точно так же, как я обычно сидел в нашей громадной "Вольво" -- у правого уха Водилы, и осторожно сказал Мите по-Шелдрейсовски:
– - Митя...
Митя удивленно оглянулся назад, никого не увидел, и стал осматривать все машины, стоявшие рядом под светофором. Искал -- кто это его позвал?..
– - Митя, -- повторил я.
– - Не пугайся. Это я с тобой разговариваю -- Кот из Мюнхена.
– - Да, ты чо-о-о-о?!!
– - в ужасе завопил Митя.
– - Точно, -- мягко произнес я.
– - Ох, бля-а-а...
– - Митя открыл рот и снял руки с рулевого колеса.
Над нами уже давно горел зеленый свет, всю Петроградскую сторону разрывал возмущенный хор автомобильных сигналов за нашей спиной, а Митя все никак не мог сдвинуться с места, пока я не сказал ему:
– - Поезжай, Митя. Потом где-нибудь остановимся -- я тебе все объясню.
Остановились мы только у Торжковского рынка. Митя выключил двигатель, повернулся ко мне и спросил меня вслух:
– - А это у меня не с пережору?
– - Нет, -- сказал я.
– - А то мне последнюю неделю, понимаешь, каждый вечер приходилось квасить... Вполне может крыша поехать!
– - Нет-нет, -- заверил я его.
– - Просто я умею Мысленно разговаривать. Только Пилипенко об этом не говори.
– - Да вы что?! Этому козлу?!! Да ни в жисть, блядь буду! Извиняюсь.
– - Можешь не извиняться. Говори, как хочешь. И называй меня на "ты".
– - Я подумал, что для Мити проще будет не "Мартын", а "Кыся", и добавил: -Меня, например, зовут Кыся...