Л 5

Малыгин Владимир

Тоже дело непростое. Высота небольшая, напрягаться приходится нешуточно. Опять же те же самые только что уже упомянутые птицы, чтоб они все передохли от какой-нибудь заразы! И чайки… Ненавижу чаек! Сразу Ревель вспомнился, аварийная посадка из-за поднявшихся с воды бестолковых птиц. Того и гляди, влетит какая-нибудь шальная пернатая в двигатель, а внизу город…

От Невы начали уходить влево. Как раз над Зимним проскочили, оставили дворец с левой стороны. Ещё мысль мелькнула — опять Государь сердиться будет, снова на меня всех собак навесит. Мелькнула и бесследно пропала. Да и пёс с ним! Может, его уже и в столице нет. Нам, главное, сесть сейчас. А остальное… Остальное если и будет, то потом!

При

виде знакомых аэродромных ангаров на душе посветлело, даже спину выпрямил. Выполнили разворот со снижением, вышли в створ посадочной полосы, прибрали обороты и вот она, серая от раскисшего снега родная грунтовка.

Сели, словно к маслу притёрлись. Прокатились, разбрызгивая снежную грязную кашу из-под колёс, быстро потеряли скорость, даже тормозить не пришлось и развернулись в середине полосы, порулили прямо к нашему ангару, к встречающим самолёт людям…

— С возвращением, Сергей Викторович. Вы готовы? Тогда поехали. Его высокопревосходительство вас с утра ожидает, — не успел вылезти из кабины, как меня сразу же озадачили приглашением, от которого никак нельзя отказываться. — Долго вы добирались…

Да и знал я об этом приглашении давно, если честно. Потому-то и порулил прямо к встречающей нас группе, минуя неразличимые в этой снежной каше рулёжки. А по большому-то счёту какие сейчас могут быть рулёжки, если всё вокруг снегом мокрым завалило, а флажков и вешек, обозначающих их границы, никаких почему-то не стоит. Убрали зачем-то…

А насчёт этого приглашения и нашей задержки… Так погода по маршруту стоит далеко не весенняя. Лишь в Иркутске да ещё в Красноярске полюбовались напоследок голубым сибирским небом, а потом всё, кирдык хорошей погоде. Чем дальше на запад, тем хуже. Горизонт затянут сплошной плотной облачностью, придавливающей самолёт к земле, сбивающей с маршрута сильными ветрами и многочисленными осадками. Да-а, снега-то у нас везде хватает… И ближе к столице этого добра навалом, как я вижу. Только мокрого. Знай успевай отгребать.

Поэтому и обратный перелёт в столицу у нас вышел весьма затяжным, продолжительным по времени стоянок на промежуточных аэродромах. Приходилось сидеть и ждать более или менее подходящей для вылета и особенно для посадки погоды. Связь… Связь между точками была. Но и лететь нам от точки до точки не один час и даже не два. За это время всё может случиться. Взлетали при нормальной погоде, а уж садились даже не по прогнозу, а как Бог на душу положит. По фактической садились. А фактическая не давала заскучать и с завидным постоянством подкидывала разнообразные сюрпризы. То низкой и плотной облачностью к земле так придавит, что поневоле приходилось снижаться на заходе до минимальных высот, то осадками в виде снежных зарядов порадует.

Это ещё хорошо, что пока строения внизу не столь многоэтажные и нет ни высоковольтных столбов, ни мачт ретрансляторов, ни труб… Насчёт последнего я погорячился. Трубы заводские были. В большом количестве и довольно-таки высокие. Но маршрут знакомый, поэтому и строили заход на посадку по возможности с того направления, где этих труб по определению не должно было быть. Всё-таки нижняя кромка облачности нередко опускалась до сотни метров, а порой и того менее. Да ещё и разнообразные туманы регулярно присутствовали.

Так что спасибо прежним навыкам — на карте по всему маршруту были подняты опасные высоты, отмечены все искусственные сооружения в районах аэродромов взлёта и посадки. А в отдельном блокнотике и схемы захода для каждого такого аэродрома нарисованы.

А снег… Снег-то ладно, с ним приходилось просто лишние дни сидеть безвылазно на аэродромах и ждать улучшения погоды. И каждый новый день брать в руки скребки и мётлы и очищать от тяжёлой снежной корки не только поверхности самолёта, но и стоянку вокруг него. А самое неприятное, так это то, что у нас лыж нет. Колёса у нас. Вот и приходилось подолгу ждать, пока расчистят или утрамбуют для нас взлётную полосу и узкую дорожку для руления. Это когда на улице минус стоит. А вот когда плюс, то это отдельная история…

Ну и посадка в условиях снегопада то ещё удовольствие. Но ничего, справлялись. И заряды с градом не так страшны. Самолёт-то у нас уже далеко не тот фанерно-тряпичный, где обшивку крыла можно было пальцем проткнуть… Перегибаю, конечно — пальцем не проткнёшь, скорее палец сломается, но всё равно, даже на этой машине под градом находиться приятного мало.

Да и не в обшивке дело, а в моторах. Точнее, в их масляных радиаторах… Вот здесь град совершенно не нужен. Крупные градины плюс скорость… Вполне могут и трубки масляных радиаторов побить. Оттого-то и приходилось подолгу сидеть и ждать. То более или менее нормальных условий на взлёте и по маршруту, то подходящей погоды на аэродроме посадки.

Особенно долго пришлось просидеть на Урале, почти неделю. Вот тогда-то и вызвали меня на местный КП, к телеграфу. Лично Батюшин Николай Степанович нас потерял — обеспокоился нашим столь долгим отсутствием. Мне вот интересно, это он так за нас переживает или за наш ценный груз?

Пришлось объяснять причины задержки и выслушивать, то есть вычитывать на телеграфной ленте приказание сразу же после прибытия в столицу явиться пред ясные очи начальства.

Ну и что за новые вводные? Снова придётся лететь куда-нибудь к чёрту на кулички? Очередная авантюра у Николая Степановича нарисовалась? Но догадки и предположения оставил при себе, дальнейшие вопросы задавать и доверять их телеграфу поостерёгся. Вместо этого предпочёл отстучать «Есть!». Не сам, конечно, отстучал, а телеграфист мой ответ на ключе оттарабанил. На этом общение под размеренное стрекотание телеграфного аппарата благополучно завершилось… Так что к тому, что на столичном аэродроме нас, а точнее меня, будут обязательно ждать, я был готов…

К Батюшину меня отвезли на автомобиле. Проехали по столичным мостовым, разбрызгивая грязную снежную кашу. Проскочили под аркой Измайловского проспекта, оставили в стороне Исаакиевский собор… Сказать, что я удивился маршруту, это значит ничего не сказать… Мы же вроде к Николаю Степановичу должны были ехать?

Проводил взглядом уплывающие назад деревья Александровского сада, его кованую ажурную ограду, Адмиралтейство. Всё понятно. Машина выехала на Дворцовую площадь, свернула к левому крылу Зимнего. Успел ещё увидеть ошалевшего от нашей наглости городового у Александровского столпа, насторожившийся караул на входе, и на этом всё — остановились перед “Собственным” подъездом.

Название это я только сейчас и услышал. От порученца. Вдобавок при этом офицер долго так посмотрел на меня. Со значением. И снисхождением, что ли? Где-то в глубине его глаз промелькнуло что-то этакое. Мол, гордись оказанной тебе честью. А мне как-то и всё равно. Нет, то что меня во дворец привезли, это сильно так напрягло. А вот то, что именно к этому подъезду… Да какая мне теперь разница? Поэтому многозначительный взгляд офицера проигнорировал. Ну не до подобных мелочей мне сейчас!

Порученец выскочил из автомобиля первым, притопнул ногами, сбивая с сапог грязь, потянул на себя тяжёлую филёнчатую дверь и оглянулся. Ну, да. Я-то никуда не спешу, потому и выбрался из тёплого автомобильного нутра спокойно. Пошёл за офицером, перехватил и придержал дверь, шагнул в зелёного цвета тамбур. И так же неторопливо вслед за ним поднялся по ступеням лестницы, стараясь автоматически идти чуть сбоку ковра. Ну, чтобы этот самый ковёр грязными сапогами не пачкать.