Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников. Том 2
Шрифт:
Среди книг, которые Толстой не советовал переводить, хотя и хвалил их, были, помнится, философские сочинения Шанкаракариа, переведенные на русский язык Верой Джонстон [330] , и «О компромиссе» Джона Морлея. Толстой высоко ценил Морлея за его литературное мастерство… [331]
О романе Грант Аллена «Женщина, которая осмелилась» Толстой заметил, что, если автор хочет показать, как его героиня воплощается в действительность, он не должен убивать своего героя слишком рано. Конфликт возникает тогда, когда один из двух не желает сохранять верность, а другой все еще сохраняет ее. Убив одного из двух, вы уклоняетесь от решения проблемы [332] ‹…›.
330
Джонстон В. Шри Шанкара Ачария – индийский мудрец // «Вопросы философии и психологии». 1897, январь – февраль. Толстой с большим одобрением отнесся к этой публикация, «превосходным» идеям индийского мудреца (Толстой Л. Н. Полное
331
Д. Морлей (Морли), английский ученый и политический деятель, был известен в России как автор ряда историко-литературных трудов и критических опытов. В русских переводах появились его биографии Вольтера, Руссо, Дидро. Сочинение, отмеченное Толстым («On compromise», русск. пер., 2-е изд., М., 1896), представляло для него большой интерес; в этой работе развивались взгляды Морлея по вопросам этики.
332
О книге Г. Аллена («The women, who did», 1895), героиня которой решается вступить в гражданский брак и в конце концов остается одна, отвергнутая своей средой, Толстой писал в мае 1897 г. В. Г. Черткову в связи с семейной драмой Д. А. Хилкова и его гражданской жены Ц. В. Винер (Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т. 88. С. 25). Целый ряд изречений Аллена Гранта был включен Толстым в «Круг чтения».
Очень нравился Толстому писатель Генри Джордж, особенно его книги «Социальные проблемы», «Прогресс и бедность», привлекавшие Толстого как своим предметом, так и формой изложения [333] . В середине нашего столетия великой проблемой в России была отмена крепостного права, а в Америке – уничтожение рабства. Другой великой проблемой было освобождение земли. Генри Джордж привлек к ней всеобщее внимание и со всей ясностью, оригинальностью и убедительностью высказался по этому поводу; его практический план разрешения этой проблемы при существующих политических условиях казался Толстому вполне осуществимым и наилучшим из всех предложенных…
333
Толстой испытал большое влияние работ американского экономиста Г. Джорджа. В особенности он выделял его книгу «Прогресс и бедность» (1879), к которой не раз обращался, и изложенную в ней теорию «единого налога на землю». С установлением этого налога земля, по мысли Г. Джорджа, переставала быть источником дохода отдельных лиц, а земельная рента целиком переходила в распоряжение общества. В письме к М. М. Ледерле от 25 октября 1891 г. он относил эту книгу к числу тех произведений, которые произвели на него «очень большое» впечатление в возрасте с пятидесяти до шестидесяти трех лет. Позднее, под влиянием событий революции 1905 г., Толстой подверг критике теорию Джорджа, пола гая, что предложенные им меры не в состоянии остановить обнищания народных масс и изменить суть буржуазно-капиталистических отношений, основанных на их эксплуатации. См. воспоминания В. А. Поссе.
О Д. С. Милле Толстой как-то заметил, что ему больше всего нравится его «Автобиография». «Поразительно, – сказал Толстой, – как далеко пошел человек в поисках смысла жизни, как четко и ясно поставил этот животрепещущий вопрос и все же остановился, не найдя ответа». Милль спрашивал себя, был бы он счастлив, если бы проекты облагодетельствования человечества, над которыми он работал, осуществились, и откровенно признавался, что нет. Таким образом, он оказался лицом к лицу с вопросом: какова же тогда действительная цель моего существования? [334]
334
Об «Автобиографии» Джона Стюарта Милля Толстой писал в письме к Ч. Райту весной 1904 г.: «В автобиографиях часто, совершенно независимо от воли авторов, проявляются в высшей степени важные психологические данные. Такие, я помню, поразили меня в автобиографии Милля» (Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т. 75. С. 82).
Однако Милль так и не нашел ответа на свой вопрос и жил с чувством, что радость жизни поблекла для него ‹…›.
На грани двух столетий. «Воскресение»
Л. О. Пастернак
Как создавалось «Воскресение»
Одному очень известному современному нашему писателю я много лет назад (кажется, в 1906 г.) подарил на память сделанный тогда мной офорт с моего же большого портрета Толстого. Портрет этот взят был мной несколько символично, монументально и суммарно: сам стихийный, Толстой – в стремлении вперед, наперекор бушующей стихии. Так приблизительно я его себе представлял. Писатель тут же прикнопил офорт к свободной стене; в каком-то возбуждении глядя на него в упор, сжал он в кулак правую руку и характерным движением снизу вверх, изображая проталкивающую силу, сквозь стиснутые зубы протяжно произнес:
– Ух!.. Как он клином вошел во всю литературу!.. [335]
Это очень удачное и образное определение. Но Толстой клином вошел не только во всю литературу, но и во все человечество ‹…›.
Ровно тридцать пять лет назад я в первый раз в моей жизни со стороны увидал Толстого [336] . Это мое первое от него впечатление я впоследствии и передал в вышеупомянутом портрете ‹…›. Здесь я в общих чертах коснусь лишь некоторых эпизодов из периода создания Толстым романа «Воскресение».
335
Речь
336
Первая встреча с Толстым произошла 29 марта 1893 г., перед открытием XXI выставки Товарищества передвижников в залах Московского училища живописи. Толстому представил Пастернака К. А. Савицкий. Тогда же Толстой пригласил Пастернака в Хамовники.
Поистине на мою долю выпало особенное счастье: я не только жил в его время, не только встречался с ним и близко знал его, но и писал с него портрет, писал его в окружении семьи и друзей, делал наброски с него в разные моменты наших встреч, много иллюстрировал его произведения и т. д. Этот толстовский цикл моих художественных работ, разбросанный по музеям, частным собраниям в России и за границей и особенно полно представленный в Толстовском музее в Москве, – это и есть, собственно, мои «мемуары» о нем, мемуары, выраженные пластическими средствами – кистью, красками, карандашом и т. д. [337] . Но не все можно рассказать кистью. Кто прочтет на картине, что сказал Толстой, как отнесся к тому или иному явлению? Как кистью скажешь, что величайшим счастьем и незабываемым переживанием моей жизни было для меня то, что мне довелось одновременно и почти совместно с ним работать, когда он писал «Воскресение», а я тут же иллюстрировал его?
337
Этот цикл работ Пастернака, хранящихся в Государственном музее Л. Н. Толстого (Москва), включает 28 портретов Толстого, 8 портретов членов семьи Толстого и близких ему лиц, 5 иллюстраций к «Войне и миру», 44 иллюстрации к «Воскресению», 6 иллюстраций к рассказу «Чем люди живы».
Имей я похвальную привычку вести дневник, несомненно, под датой одного из пасмурных октябрьских дней 1898 года значилась бы сделанная в волнении запись: «Сейчас заходила к нам Татьяна Львовна и передала: «Папа просит вас приехать в Ясную Поляну, – он написал новую повесть и хотел бы, чтобы вы иллюстрировали; и если вам можно, то, пожалуйста, не откладывайте. Папа хочет, чтобы вы скорее приступили к чтению рукописи. Он торопится с изданием повести, так как выручка с нее им предназначена для помощи переселяющимся духоборам; подробности он уж вам сам расскажет; телеграфируйте ему, когда вы порешите выехать, чтобы вам выслали лошадей на Засеку». Возможно ли! Давнишняя мечта! Не верится… Еду завтра же…»
Назавтра, устроив кое-как свои дела и протелеграфировав Льву Николаевичу, я выехал с ночным поездом в Ясную Поляну ‹…› [338] .
На первой маленькой станции после Тулы – Козловке-Засеке, где надо было сойти с поезда и откуда ехали в Ясную, уже ждали меня лошади. Раннее, серое, непросыпающееся, холодное, сырое утро. Знакомый путь. Вниз, потом в гору. По сторонам не совсем еще опавшее золото осени. Весело бегут лошади. Невзирая на волнение, как всегда, зарисовываю характерные аллюры лошадей: равномерный галоп гнедой пристяжной, качающуюся и заметную лишь по крупу рысь коренного иноходца. Синий кафтан кучера. Надо непременно написать! Трудно зарисовывать, – подкидывает пролетку. Яснополянские знаменитые столбы-ворота. Еще веселее подъем по знаменитой аллее к дому. Еще большее волнение. Лихой поворот к крыльцу. Толстой на крыльце.
338
Пастернак приехал в Ясную Поляну 6 октября 1898 г. С. А. Толстая записала в дневнике: «Приехал художник Пастернак; его вызвал Л. Н. для иллюстраций к „Воскресению“… Живой, умный и образованный человек – этот Пастернак» (Дневники Софьи Андреевны Толстой. 1860–1891. С. 86).
Несмотря на ранний час, Лев Николаевич уже поджидал меня на крыльце.
– Ну, вот и прекрасно, что приехали, благодарствуйте!
И опять, как каждый раз при виде дорогого, ласково и радостно встречающего очаровательного Льва Николаевича, в душе какое-то радостное волнение; и снова знакомое ощущение пожатия большой и мягкой, теплой руки.
– Ну, идемте наверх – вот, сначала позавтракайте.
И пока я внизу в знакомой передней снимал шубу, и пока мы по лестницам поднимались наверх в знаменитый белый зал-столовую, где в этот час обыкновенно шумел самовар для одних и приготовлен был для других горячий кофе («вы – кофе или чая?»), Толстой рассказывал мне о своих планах помощи духоборам и что он для этой цели вновь стал писать «художественное» [339] (так у Толстых назывались его художественные произведения, в отличие от религиозно-философских).
339
Весь доход от издания «Воскресения» шел в пользу духоборам, преследуемым царским правительством и переселяющимся в Канаду.
В этот раз меня поразили особенная бодрость, какой-то подъем у Толстого [340] . Так бывало с ним каждый раз, когда он давал волю скопившемуся заряду художественного творчества, которое он считал в последний период своей жизни грешным. Таким жизнерадостным, бодрым и веселым я видел его не раз; вместе с ним оживали и близкие его, особенно счастлива была Софья Андреевна; но в этот раз перемена в нем поразила меня особенно сильно.
В доме все еще спали; за завтраком, наливая мне чай, передавая подробности будущей нашей работы, Толстой был как-то нервен, пожалуй, даже нетерпелив. Это выразилось уже в том, как он поджидал меня на крыльце, и в том, как он хлопотал вокруг самовара и почти торопил с завтраком:
340
К этому времени Толстой уже работал (с августа 1898 г. по январь 1899 г.) над четвертой редакцией «Воскресения».