Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)
Шрифт:
Дорогой Алексей Иванович. Я Корнея Ивановича предупрежу, но Вы напрасно не угрызайтесь. Быть может, это и в самом деле хороший человек, издалека вернувшийся и когда-то работавший с К. И., скажем, в издательстве «Всемирная Литература»: она — в финансовом отделе, а К. И. — в редакции… Если же это «стрелок», то ведь узнать адрес К. И. очень легко и Вашего греха тут нет… Но я, конечно, доложу К. И. Ваше письмо.
127
Датируется
_____________________
Насчет кино — Вы браните меня напрасно. Право же, я поступила с редчайшей мудростью — вырвалась из петли, которая меня задушила бы. Лучше вернуть аванс, чем мучиться годами. Я работала год, собрала материал, заново влюбилась в Шмидта, очень много написала — и убедилась в своей полной неспособности «мыслить образами» в этой форме. Я все-таки иду от слова, а тут слово ни при чем. Зачем же мне работать на чужой каторге?
_____________________
Теперь у меня к Вам просьба. Я сейчас работаю над статьей о книгах Хармса, Введенского, Боголюбова, Белых, Владимирова, Тэкки, Будогоской, Безбородова. Не знаю, что выйдет. Месяца 3–4 назад я, по Вашему совету, от имени Бюро Детской Секции написала Гранину просьбу — узнать, как реабилитационные дела.
Хармса.
Олейникова.
Одулока.
Боголюбова.
Безбородова.
Ответа от Гранина мы не получили.
Не спросите ли Вы его — получил ли он письмо и почему не удостоил меня ответом?
Дорогая Лидия Корнеевна!
Через час уезжает в Москву (следуя в Переделкино) Александра Иосифовна. Не могу не воспользоваться этой приятной оказией — шлю сердечный привет и запоздалые новогодние поздравления.
На Ваш запрос относительно Белых и других погибших товарищей Ленинградский Союз Вам, вероятно, уже ответил. Однако, верить всему, что они Вам напишут, пожалуй, не стоит. Если вопрос о реабилитации других товарищей они выясняют тем же методом, что и вопрос о судьбе Белых, — толку не будет.
Недавно я получил письмо от поэтессы Елены Вечтомовой, занимающей у нас в Союзе какой-то административный пост. Ссылаясь на Вас, она запрашивает меня о судьбе Г. Белых. Я ответил ей, что — все, что мне известно, — Вам тоже известно. От Союза, мол, требуется официальный запрос в официальных инстанциях. Подсказал, что и как делать. Еще раз перечислил имена, о которых нужно говорить или писать.
Между прочим, я собираюсь ставить вопрос о посмертном восстановлении Белых в правах члена Союза писателей. Поскольку он амнистирован (вопрос о реабилитации еще решается в Верховном Суде) — это, мне думается, возможно. Только таким образом, как мне кажется, можно реабилитировать его — в глазах критиков и издателей.
Дорогой Алексей Иванович.
Спасибо за предостережение насчет бестолковости Е. Вечтомовой. Я уже сама догадалась об этом ее свойстве по ее письму. Конечно, следует добиться, чтобы они действовали официально в официальных инстанциях. Однако чего ждать (кроме путаницы) от человека, который фамилию Олейникова пишет через А…
Одно хорошо: она сообщила мне адреса некоторых родственников, я обращусь к ним, может быть, они знают больше.
Вчера я послала Вам в подарок альманах «Литературную Москву» № 2. Получили? Очень жду Вашего суждения о моей статье [128] . Но что моя статья! Рядышком напечатанная много сильнее [129] . И Цветаева очень хороша (хотя общеизвестна; я «Попытку ревности» давно знаю наизусть), и очень хорош Заболоцкий — «Старая актриса». Все интонации XIX века, но это не губит, а почему-то даже освежает стих.
128
Лидия
129
Имеется в виду статья: А. Крон.Заметки писателя // Там же.
Мне звонил Сарнов и, представьте, просил, чтобы я прочитала его работу, когда он кончит. О ней друзья хорошо отзываются: Аким (чудесный человек и талантливый поэт — см. его стихотворение «Галич» в «Лит. Москве») и Бременер (тоже умница). Я с радостью согласилась, но, может быть, возьму свое согласие назад, потому что сама пробую сейчас написать о «Республике» и боюсь невольно у него что-нибудь слямзить.
Кстати, для моей статьи (я хочу ее назвать «Как автомобиль учился ходить») мне не хватает вот каких сведений:
1) где печаталась «Маринка»? Я помню, что в «Комсомольской Правде» — кажется, в 1942 — но — нельзя ли поточнее? И в какие сборники она потом входила?
2) Сопоставлял ли кто-нибудь из критиков, хотя бы в каком-нибудь смысле, «Республику Шкид» с «Педагогической поэмой»?
Дорогая Лидия Корнеевна!
Прежде всего, спасибо за драгоценный подарок. Читаю второй выпуск «Литературной Москвы» — как чистую воду пью. Читаю с каким-то трепетным (простите) ощущением, что являюсь свидетелем очень большого события. А ведь выход этих книг — действительно, событие. Обе они войдут в историю нашей литературы — или как предвестие нового подъема ее, или, в худшем (к сожалению, очень и очень возможном) случае, как короткий просвет, «светлый луч в темном царстве» [131] .
130
Письмо послано с оказией.
131
Перефразировано название статьи Н. А. Добролюбова «Луч света в темном царстве» о пьесе А. Н. Островского «Гроза».
О статье, которая «рядышком с Вами». Конечно, она острее, сенсационнее Вашей. Она идет на врага в лоб.Молодец Крон, что написал ее, и молодцы составители, что опубликовали ее. Но — вовремя ли это сделано? Не послужит ли она причиной того, что луч раньше времени погаснет? Ведь статья никак не защищена, автора очень легко обвинить в ереси, и боюсь, что это случится очень скоро (если уже не случилось). Ваша статья бьет в ту же цель, но делается это умнее, расчетливее. Те, против кого она направлена, не могут отвести удара, заявив, скажем, что «автор поет с чужого голоса». Это, действительно, рабочийразговор, и выйти из него ни издатель, ни редактор, ни те, кто стоит за их спинами, не могут. Статья не оглушает, но она будит живую мысль и живые силы. Своей конкретностью, деловой направленностью она помогает нашему искусству развязывать бесчисленные мелкие бечевочки, которыми оно спутано. За это спасибо Вам и от лица пишущих, и от лица читающих.
О том, что статья Ваша написана, как всегда, с блеском, говорить не буду. Вы сами знаете, что она хороша. Придирчивый антикритик мог бы найти в ней только один изъян: сказал бы, что автор противоречит себе, когда на первой странице ратует за грамматическую правильность и сообразность, а в дальнейшем защищает право писателя на грамматическую индивидуальность, ссылаясь на «до безумия неправильный» язык Герцена и т. д. Правда, оружие, которое получает в этом случае антикритик, — картонное, но, может быть, стоило все-таки предвосхитить его возможный удар и в нужном месте сказать: то, да не то.