Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)
Шрифт:
_____________________
Я в городе. Яростные доносы, которые пишет на меня в Детгиз Вера Степановна, побудили меня вернуться раньше, чем я хотела. Как Вы были мудры, когда отказали ей в воспоминаниях! А я еще Вас тянула, стыдно вспомнить… За мою статью бьется Кон — очень самоотверженно, очень настойчиво. Вера Степановна составитель, Лидия Феликсовна внештатный редактор. Кто победит? Неизвестно. Я молчу и жду.
У меня есть опасения, что Вера Степановна не оставит в покое и книгу.
_____________________
А Вы и не знаете, как Вы меня недавно выручили. В Глухове меня одолели культурные деятели с картонажной фабрики: выступить в клубе и прочесть Миклуху [94] . У меня с собой моей книги не было, я написала в Москву с просьбой прислать. К назначенному дню книга не пришла. Тогда я взяла «Пакет» и с огромным успехом прочла его вместо Миклухи.
Вот.
94
Лидия Чуковская.Н. Н. Миклухо-Маклай. М.: Географгиз, 1952. Тоже, 1954.
Дорогая Лидия Корнеевна!
В Комарове я числюсь с 10-го, но провел здесь фактически дней 5–6. Работалось плохо, сейчас надеюсь засесть основательно, продлил путевку до конца сентября.
Председателем нашей секции — Н. Григорьев. Я — рядовой член бюро, бываю на собраниях только самых ответственных, когда требуется «кворум» и вызывают с нарочным. Вообще же Дом писателей снова становится для меня и мертвым и холодным, а отчастии сумасшедшим.
Недавно попросила меня приехать к ней Е. П. Привалова, которая должна писать книжку обо мне для Дома Детской книги. Оказалось, что к работе она еще не приступала, собирает материалы, хотя договор заключила года полтора назад.
— Трудно о вас писать, — сказала она со вздохом. — Вы как-то не в фарватере идете…
Я спросил, что она имеет в виду, хорошо это или плохо:
— Другие, бывает, хуже пишут, но о них как-то легче говорить…
Я хотел сказать: «ну и говорите, пожалуйста, если легче», но промолчал и проглотил вздох. А она — тоже помолчала, с грустью сказала «н-да» и стала хвалить мои рассказы «Главный инженер» и «Гвардии рядовой», которые, по ее мнению, идут до некоторой степени в фарватере.
Детгизовский сборник мой, кажется, выходит. В Лендетгизе мне сказали, что книга до сих пор не печатается, лежит с февраля в матрицах, я написал излишне шумное письмо Пискунову и получил от него не менее раздраженный ответ. По его словам, печатаются последние листы.
Дорогой Алексей Иванович. Читали ли Вы сегодня в «Комсомольской Правде» статью Компанийца о детской литературе? [95] Прочтите. Он, между прочим, пишет: «в детских книгах много поэтического жара расходуется на зайцев, мышек, ежей и котов. Почему в книгах для малышей преданы забвению овца и свинья?» [96] В самом деле, почему? Но мне хотелось бы спросить Компанийца, почему в его статье преданы забвению такие писатели, как Пантелеев, Вигдорова, Георгиевская, Чуковский?
95
В. Г. Компаниец — главный редактор Детгиза. Упомянута его двухподвальная статья «Издательство и детская литература» («Комсомольская правда». 1954. 21 окт. С. 2–3). Компаниец отмечает: «Для дошкольников и младших школьников изданы многомиллионными тиражами ставшие по существу хрестоматийными многие произведения А. Гайдара, С. Маршака, М. Ильина, С. Михалкова, М. Пришвина, В. Бианки, А. Барто, А. Воронковой, Н. Носова, Ю. Сотника, В. Осеевой, Н. Забилы». Имен, о которых пишет в своем письме Л. К., в статье нет.
96
Эта мысль в статье Компанийца выражена так: «…в детских книгах много поэтического жара почему-то расходуется на зайцев, мышек, ежей и котов. Почему в книгах для малышей предана забвению овца и свинья? А если уж они и появляются, то овца — как пример глупости, а свинья — как образец нечистоплотности и грязи. Не сказывается ли здесь инерция прошлого, не обнаруживается ли в этом маленьком примере непонимание и писателями и работниками издательств того, к чему, для чего и как нужно воспитывать у наших малышей интерес и привязанность. Это лишь небольшой пример, но он говорит о том, что сейчас и писателям и работникам издательств необходимо (и обязательно вместе) взглянуть по-новому на многое».
Но я, милый друг, не о том.
А вот о чем. Ко мне внезапно явилась молоденькая девушка, аспирантка Университета. Она хочет писать диссертацию о Пантелееве. Ей предлагают замену: Воронкову или Прилежаеву. Ее уверяют, что тема «Пантелеев» — недиссертабельна. Она пришла посоветоваться и утвердиться в своем намерении. Я ответила ей вполне научно, что считаю тему «Пантелеев» — недискутабельно диссертабельной. Она закидала меня вопросами. Часть из них адресую Вам:
1) Когда, как, где начал, т. е. в каких газетах
2) Работает ли над книгой «Год в осажденном Ленинграде», как обещал в 1945 г. (См. «Дружные Ребята» [97] .)
3) Был ли на 1 съезде писателей и выступал ли?
4) В каких статьях поминает Пантелеева Горький? И нет ли писем Горького к Пантелееву, которые можно было бы процитировать?
5) В каких изданиях — член редколлегии?
6) В каком году выступал подлец Емельянов? [98]
Итак, у нее 6 вопросов. У меня один: как поживаете? в городе Вы или в Комарове?
97
Какая-то ошибка в письме Л. К. В подшивке журнала «Дружные ребята» есть два произведения Л. Пантелеева: «Комосомол в Отечественной войне» (1945. № 7–8. С. 1–4) и комедия «Ночные гости» (1945. № 1. С. 21–25), но нет никаких упоминаний о работе над книгой «Год в осажденном Ленинграде». В 1957 г. в журнале «Москва» (№ 6, отрывки) и в 1954 г. в журнале «Нева» (№ 1) Пантелеев напечатал свои записи «В осажденном городе» ( СС-П.Т. 3. С. 119–146).
98
О выступлении Емельянова см. письмо 52.
Статья о Вас написана, сдана, принята. Ждем последнего акта.
Дорогой Алексей Иванович. Не успела я послать Вам в Ленинград увлекательное письмо, как мигом получила от Вас из Комарова еще более увлекательную посылку.
За книгу, за надпись [100] , за портрет, за каждую строчку книги «преогромное Вам мерси!». Теперь жду письма.
99
Датируется по почтовому штемпелю отправления.
100
Л. Пантелеев.Повести и рассказы. Л., 1954. Дарственная надпись: «Дорогой Лидии Корнеевне Чуковской от старого (и притом куда более старого, чем он выглядит на фотографии) друга — с пожеланиями хорошего. Л. Пантелеев. 19.X.54 г.».
Дорогая Лидия Корнеевна!
Получил и письмо Ваше и открытку. Вы просите меня «не сердиться». За что же и на что я могу сердиться? У Вас оснований для этого всегда больше — Вы имеете дело с корреспондентом ленивым, безалаберным и беспутным.
Статью Компанийца в «Комсомольской правде» по Вашему совету я прочитал. Забота автора о свинье и овце меня тоже до слез тронула. То обстоятельство, что я не нашел в табели о рангах своего имени, меня не удивило и не огорчило. Гораздо огорчительнее и постыднее, что в обзорной статье не назван К. Чуковский и что Житков упоминут походя, погребен по второму или третьему разряду — где-то на задворках [101] .
101
В статье Компанийца (о ней см. примеч. 1 к письму 50 /В файле — примечание № 95 — прим. верст./) упомянуты «Рассказы о технике» Б. Житкова в списке книг для детей по отраслям знаний.
Несмотря на то что Детгиз выпустил мой однотомник — отношение его ко мне не стало (да, вероятно, никогда и не станет) лучше. Между прочим, на издании этого сборника меня самым бессовестным образом надули: напечатали 75 000 экземпляров и заплатили за один тираж, да еще по 50 и по 60 %. Предлагают судиться. Если дело дойдет до такого неприличия — мне, как Вы сами пишете, в Детгизе уже не бывать или, вернее, ему меня не видеть.
Недавно я получил письмо от Б. Полевого. В весьма деликатной форме он сообщает, что ему поручено сделать на съезде доклад о детской литературе, и, проявляя похвальную скромность, обращается за помощью и советом к «ведущим детским писателям». Я не стал разубеждать его и доказывать, что я — никакой не ведущий, а, наоборот, кое-что действительно попробовал подсказать ему. Между прочим, пытался убедить его в том, что на неважном состоянии современной детской литературы весьма пагубно сказывается ведомственное подчинение Детгиза Министерству просвещения… Не знаю, согласится ли он со мной, а если и согласится и потребует автономии детской литературы — будет ли лучше, если Детгиз передадут в другое ведомство — в Министерство культуры, скажем, или в Комсомол.