Лабиринт памяти
Шрифт:
Гермиона почувствовала, как Джинни крепко сжала её ладонь в ободряющем жесте.
— Хорошо, — мягко сказала она, а следом посмотрела в сторону и замерла, увидев что-то. Её ресницы дрогнули, и, прежде чем Гермиона смогла понять, какие эмоции отразились в глазах Джинни, та быстро отвела взгляд. По её скованной позе, напряжённому лицу и нервно теребящим одежду рукам было несложно догадаться о причине подобного поведения.
Гермиона даже не обернулась, когда произнесла:
— Ты говорила с ним?
Джинни встрепенулась и удивлённо посмотрела на неё.
— Ты о чём?
— Думаю,
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, после чего Джинни вздохнула и отвела взгляд.
— Давай не будем об этом? Не хочу о нём вспоминать, особенно после того, что он сказал тебе в тот вечер, — в её голосе прозвучали нотки раздражения.
— Он сказал правду, — возразила Гермиона, и сердце больно кольнуло.
— Вопрос не в том, что он сказал, а для чего! — горячо выпалила Джинни и невольно посмотрела опять куда-то позади неё.
На этот раз Гермиона медленно обернулась и тут же увидела Забини, сидящего всего через нескольких человек от неё. Он был почти так же напряжён, как Джинни, возвращал той такой же жёсткий взгляд, каким она смотрела на него, и поэтому, когда он неожиданно перевёл глаза на Гермиону, она сразу же отвернулась.
Ей стало не по себе.
Похоже, она до сих пор слишком мало знала об отношениях этих двоих, но почему-то была уверена, что ей не стоит знать больше. Просто казалось, что недавно раскрытая тайна любви Блейза и Джинни хранит в себе ещё что-то, от чего кожа покрывалась мурашками, от чего Гермиона так часто ловила страх в глазах лучшей подруги и начинала чувствовать беспокойство сама. И, если учесть, что помимо этого у неё был целый ворох неразрешённых проблем, ей совсем не хотелось ввязываться ещё в одну. Во всяком случае, пока что.
Вскоре одна из присутствующих девушек первой начала делиться впечатлениями от отдыха в «Магнолии», и Гермиона, отогнав мрачные мысли, постаралась обратить всё своё внимание на неё. Хотя рассказ был по-настоящему интересным, она всё же никак не могла сконцентрироваться на словах, потому что каждой клеточкой своего существа ощущала, что Малфой не сводит с неё глаз. Стало невыносимо душно, и Гермиона не знала, что было тому причиной: исходивший от пламени жар, лижущий кожу настырным теплом, или взгляд серых глаз, бесстыдно блуждающий по её телу.
Несмотря на то, что запретила себе это делать, она так и не смогла удержаться и периодически кидала быстрые взгляды на Драко, который, казалось, и не думал отводить глаза в сторону. Сначала на его лице была лишь тень улыбки, но уже спустя десять минут таких нелепых переглядываний он начал откровенно ухмыляться. Гермиона даже немного разозлилась на него, а ещё больше на саму себя, когда он с лёгкой усмешкой покачал головой, всем видом показывая, что его забавляет её поведение. И она мужественно продержалась целых двадцать минут, смотря куда угодно, только не на Малфоя, когда внезапно услышала его голос:
— Я понятия не имею, о чём говорить, сеньорита.
Гермиона резко вскинула голову и увидела, как Драко, нахмурившись, смотрит на девушку в форменной мантии, что сидела рядом с ним.
— Сеньор,
Малфой закатил глаза и обречённо опустил голову.
— Что ж, ладно. Дайте мне немного времени, — спустя несколько секунд произнёс он, после чего, сцепив руки в замок, подался чуть вперёд и уставился себе под ноги.
Гермиона почувствовала, как волнение вмиг захлестнуло её. Ей было крайне интересно, а с другой стороны — страшно услышать, что же скажет Драко. Она боялась обжечься о его слова, но вместе с тем трепетно ждала, когда же он, в конце концов, начнёт говорить. Ощущение было такое, как если бы она держала в руке зажжённую спичку, огонь которой завораживал, дарил тепло, но медленно подбирался к пальцам, опаляя опасным жаром кожу. Вот только спичку можно выбросить, погасить в любой момент, а слова, сорвавшиеся с губ, уже никак не остановишь, никак не помешаешь тому, что они могут, как отогреть душу, так и больно её ранить. И что именно она почувствует в этот раз — Гермиона не знала, но безвольно ждала этого, затаив дыхание.
В итоге Драко медленно поднял на неё задумчивый взгляд. Он склонил голову набок, всматриваясь в её глаза, когда начал говорить:
— Последние несколько лет я чувствовал в душе мерзкую пустоту. Я не знаю, как это описать, но по ощущениям я словно что-то потерял и никак не мог найти. Вы, кажется, сказали «прислушаться к себе»? — он невесело усмехнулся и на секунду перевёл глаза на итальянку. — Похоже, мне это удалось. Этот чёртов курорт многое разрушил в моей жизни, сложил меня пополам и поставил на колени, но подарил взамен самое главное: я наконец ощутил, что привычной пустоты, царящей в душе, больше нет.
— Значит, вы нашли то, что искали, сеньор? — задумчиво спросила незнакомая девушка, сидящая неподалёку от Драко.
На какое-то время воцарилось молчание, нарушаемое лишь треском поленьев, сгорающих в костре.
Малфой всё так же не сводил взгляда с Гермионы, которая в свою очередь боялась сделать даже вдох.
— Думаю, так оно и есть, — через несколько секунд ответил он, слегка вскинув голову, а в следующую секунду пламя костра резко взметнулось.
Гермиона видела, как из огня вырисовываются контуры сидящего на полу парня, обхватившего руками колени и уткнувшегося в них лицом. Вся его поза говорила об обречённости, страдании и бесконечном одиночестве. Но уже через мгновение позади него образовался огненный шар, постепенно принимающий очертания девушки.
— Неужели это… — прошептала Джинни, и Гермиона на миг вырвалась из оцепенения. Она прекрасно поняла, что хотела сказать подруга, и только сейчас вспомнила, что за происходящим наблюдает не только она. Во рту пересохло, когда она кинула полный испуга взгляд на своих друзей. К счастью, Рон был увлечён новой пассией, которая уже сидела у него на коленях и беззастенчиво целовала в губы. Но Гарри, к несчастью, никто не отвлекал, поэтому он так же, как и Джинни, смотрел на костёр во все глаза. И, судя по его напряжённым скулам, думал о том же, о чём и его невеста.