Лабиринт розы
Шрифт:
— Тогда при чем тут альфа и омега? — поинтересовался Ги Тампль.
— Мне думается, что именно в «Белом олене» им впервые пришла идея этих авантюрных поисков — с условием, что завершатся они там же, откуда и начались.
Уверенности Люси противостоять было невозможно.
— И следовательно, как только мы отыщем то, что там погребено, начнется что-то иное, — с удовлетворением подытожил Эф-У.
Тамплю ничего не оставалось, кроме как согласиться.
— Значит, Вознесение начнется сегодня около полуночи, никак не раньше. — Уолтерс пребывал в удовлетворенной задумчивости, покачивая вино в бокале. — Они за столетия вперед осознали непреложность этой важной даты, ее численное значение, Претворение Человека. Это число неразрывно
Люси увидела, что профессор сел на своего любимого конька и, разглагольствуя, утратил связность в изложении. Или, может, она просто не воспринимает его логики? Эф-У тем временем не умолкал ни на минуту:
— Ги, знаете ли, теперь ни за что своего не упустит. Вам известно, что он тоже перенес операцию на открытом сердце? Коронарное шунтирование. В общем, тоже постоял на пороге смерти. Удивительно все же, что он не поведал вам об этом, пока вы делили общество друг друга там, во Франции. С ним беседовал ангел — всего-то один раз. — В его тоне явственно слышались циничные нотки. — Зато сейчас у него отменный аппетит.
Люси показалось неестественным, что объект обсуждения никак не отреагировал на слова профессора, хотя и обнаружил некоторую нервозность.
Часы на приборной панели профессорской «ланчии» — с отделанным под орех салоном, более просторным, чем у модели, на которой похитили Люси во Франции, — показывали без двадцати минут полночь. Машина свернула в арку и въехала на парковку во внутреннем дворике гостиницы «Белый олень».
Анджело, сидевший рядом с Люси, отворил ей дверцу, а неуклюже сползший с переднего сиденья Тампль поспешил ему на помощь. Ее сначала изумила эта игра в рыцарство, но потом она сообразила, что «вознесенцы» в данный момент искренне предвкушают особое религиозное переживание.
— Мы с Анджело подойдем к главному входу через десять минут, — сообщил Эф-У, откинувшись на кожаную спинку сиденья.
«Ланчия» удалилась, а странная чета — Люси с Тамплем — отправилась к конторке портье.
— Я — Люси Кинг, работаю на телевидении. Я звонила вам несколько часов назад. Могу ли я видеть мистера Томсона?
Разговаривать ей пришлось со служащей, которая, по всей видимости, вовсе не обрадовалась запоздалым посетителям и ничуть не впечатлилась их местом работы. Она сидела, уткнувшись в толстый гроссбух, и даже не подняла на них глаз, вероятно ни сном ни духом не ведая о грядущем Вознесении. Люси улыбнулась.
— Томмо! — крикнула женщина кому-то наверху лестницы.
Люси и ее провожатому велено было ждать у конторки, тускло освещенной дежурным ночником.
32
Под потрескивание свечей с убранных розами треног на стол перекочевывают два огромных подноса. По кругу пускают бутыли с вином и провозглашается очередной тост.
— И вот наш замысел приблизился к точке своего наивысшего завершения! В этот последний час праздника святого Георгия давайте выпьем за Бирона! [132]
Явно
132
Бирон — персонаж пьесы Шекспира «Бесплодные усилия любви».
— Но, Уилл, ты требуешь от него подвигов, что под силу только посвященным! Как прикажешь ему вдохнуть улыбку в бессловесную бледность?
На другом конце стола живо подается вперед старик — очевидно, предводитель в этой компании. Годы и заботы избороздили его лицо морщинами, но не убавили интереса к дискуссиям.
— И смеет ли он надеяться, Уилл, отвратить бессердечных фанатиков от их пути? Вооруженные мечом небесным да будут так же безгрешны, сколь суровы! В какую же духовную нищету впали эти люди и что таят они за душой, хотя обликом — чистые ангелы!
Тот, к кому обращаются старшие по возрасту собеседники, снова садится.
— Известно ли вам, уважаемый доктор и лорд Фрэнсис, что любовь, выпестованная взглядами прекрасной дамы, наделяет нас и полновесным правом? Такую любовь не могут поколебать даже подвиги самого Геракла. Воистину, поэту лишь тогда не возбраняется брать в руки перо, когда он густо замесит чернила на любовных вздохах! О, он восторжествует — не наша ли воля тому порукой? Король Красной розы непременно отвоюет свою королеву Белой розы, и все сложится как нельзя лучше. Брови его дамы темнее тьмы, но оттого еще светлее ее лик, смуглый наперекор моде. Она — истинный ангел Меланхолии. Ее смуглая краса божественна, а поступки исполнены благоразумия — вот вдохновение для гения и шпора для его ума!
Женщина с черными как смоль волосами, сидящая на другом конце стола подле старика, вскидывает голову и поднимает бокал для тоста:
— Выпьем же за «Розу мира», Уилл, — за слияние двух в одно! За сокровенную суть любви!
Разделенные длинным столом, они не сводят друг с друга глаз, но эротизм момента вдруг исчезает, нарушенный звуком шагов за камином: слышно, как кто-то спускается по лестнице и проходит по коридору, соединяющему зал с постоялым двором «Белый олень». Через мгновение дверь, незаметная среди дощатой обивки, отворяется, и пирующие оборачиваются к запоздалым гостям.
В воцарившейся тишине первым оправляется от потрясения человек, предлагавший тост. Он поднимается и тихо произносит:
— Слепой Амур, что сделал ты со мной? Не вижу я того, что вижу ясно… [133]
На пороге мнутся в нерешительности темноволосая и темноглазая, цветущего вида красавица и неизвестный мужчина. Наконец незнакомка вплывает в полутьму зала, а ее спутник продолжает стоять как вкопанный, с открытым ртом. Люси понимает, что взгляды всех присутствующих обращены на нее. Ничто не нарушает оцепенелого молчания, кроме резкого металлического звона ключей у нее в руке — как громко они позвякивают! Зал наполняет странный запах, который никак нельзя отнести к благоуханным. Нервы у Люси до того натянуты, что она слышит, как стучит у нее в ушах. Она чувствует себя словно ребенок, потревоживший взрослых за ужином. Сдерживая дыхание, она бесшумно устремляется к двери напротив, скрытой за занавесом. В камине потрескивают дрова; Люси понимает, что проникла «во время».
133
Шекспир У.Сонет 137 (перевод О. Румера).