Лабиринт. Книга 2
Шрифт:
– Умненькая значит. А в больнице работает по зову сердца, так?
– Не совсем. Точнее, наверняка по зову сердца, но это вовсе не работа.
– В любом случае, девушка она достойная.
– Да, я тоже так считаю. Потому и подарил ей то кольцо.
Джозеф нахмурился.
– Не понял.
– Врачи говорят, тебя нельзя волновать, но, раз тебе нравится Мэри, более волнительным будет узнать, что я её упустил.
– Хочешь сказать, что ты и есть тот проныра?
– Ага. Ты рад?
– Пока не знаю. Ты сбил меня с толку.
– Давай сосредоточимся на том, что Мэри тебе нравится.
– Хорошо.
– Технически, я ещё его не сделал. Просто подарил кольцо.
– В моё время, когда парень дарил девушке кольцо, это означало, что он просит её руки.
– Да всё как-то случая не было.
– А заставить девушку, которой толком и предложение не сделал, ухаживать за мной, случай был?
– Попробовал бы я ей запретить, – буркнул Мэтт. – Нет, пап, ты всё не так понял.
– Я понял, что мой сын клинический идиот. Где сейчас Мэри? Давай я сам с ней поговорю.
– Улетела в Нью-Йорк. У неё дом, работа. Я полечу к ней в конце недели, и… – Мэтт осёкся, по взгляду отца поняв, что ему лучше сейчас заткнуться.
– Домов в Чикаго полно, – начал Джозеф. – Работы тоже на всех хватит. Не знаю, чем ты тут с ней занимался, но девочка уехала, потому что не услышала от тебя ничего конкретного. Ну, помотаетесь вы так год-два, потом надоест. Не захочет возвращаться в Чикаго, значит, тебе придётся все дела перевести на Восток. Но не смей упускать её, Мэтт. Поезжай сегодня и сделай предложение, как подобает мужчине. И на этот раз давай без Вегаса – перед соседями стыдно.
Глава 22
Мэри никогда не бывала в горах. Иллинойс по большей части равнинный штат. Самая высокая его точка, Чарлз Маунд, представляет собой холм. Горы Мэри видела лишь на картинке, ну, и по телевизору, конечно, в передачах на канале "Дискавери" или "Энимал Плэнет". А ещё из окна самолёта. В смысле, иллюминатора.
Как равнинного человека горы её немного пугали. Особенно пугали всякие безбашенные виды спорта, коими люди там занимались. Лыжи, сноуборд, фристайл, могул, скелетон – одни названия чего стоят! А ещё штука под названием зорбинг. Это когда тебя помещают внутрь прозрачного шара и пускают с горы. Шар крутится во все стороны, ты крутишься вместе с ним. Он амортизирует, мелких неровностей поверхности не ощущается, но на кочках довольно ощутимо потряхивает.
В последние недели Мэри ощущала себя помещённой в этот самый зорб. Она куда-то катилась и всё никак не могла остановиться. Шар пружинил, отскакивал от неприятностей, сложностей, недоверчивости и колебаний. Внутри было хорошо, стабильно и уютно, но понимание, что когда-то движение должно прекратиться, не давало покоя. Где она остановится, что будет дальше – сомнения, сомнения… Только Мэтт мог их разрушить, и он, как владелец шара, делал это с завидным упорством.
На этот раз всё было по-другому. Мэри чувствовала, что ею дорожат. Вообще-то, чувство пренебрежения никогда не было ей знакомо, на интуитивном уровне она понимала свой человек рядом или чужой и всегда могла свести на нет общение с последним, но вот центром вселенной пока ещё ни для кого не была. Теперь мир вертелся вокруг ради неё.
В тот первый день в Чикаго они уехали из больницы только под вечер. Операция на ноге прошла успешно, и врачи пообещали, что непременно дадут знать, как только Джозеф придёт в себя. Для них с Мэттом пошли вторые сутки без сна, и как бы он не пытался отправить её отдохнуть, Мэри была непреклонна, и из больницы они уехали вместе.
Это был другой пентхаус, но то же Золотой Берег и тот же потрясающий вид на озеро. Последним Мэри насладилась позже, потому как они с Мэттом были настолько уставшими, что уснули, едва их головы коснулись подушек. Целительный сон вдвоём – как панацея от всех бед.
Проснулась она от поцелуя. Мэтт, хорошо выбритый и полностью одетый, с улыбкой на лице склонился над ней.
– Прости, не хотел тебя будить. Но уйти, не поцеловав, не мог. Отдыхай.
– Ты куда?
– Сначала заеду к отцу, потом в офис.
Одеяло решительно полетело в сторону.
– Я с тобой!
Мэтт остановил её одним взглядом.
– Нет, ягодка. Пожалуйста.
Даже затуманенным ото сна разумом Мэри сообразила, что сейчас надо отступить. Почему-то для Мэтта это было важно, чтобы сейчас она его послушалась – не бежала никуда, не летела, а просто осталась в его кровати. Как ни в чём не бывало, да.
Мэтт был рад увидеть, что его понимают – Мэри прочла это по его лицу. Она потянулась к нему и, положив руку на гладко выбритую щёку, прошептала:
– Возвращайся ко мне. Я буду ждать.
Вот чего ей не хватало все эти годы – якоря. Любые потрясения легко переживаются, когда у тебя есть якорь. Основа и фундамент. Три слона на черепахе. Мэри почувствовала это в Уильяме Стенхоупе, потому и полетела за ним в Нью-Йорк. И, в общем-то, ошибкой это не стало. Вряд ли без этой семьи ей удалось пережить потерю Вайолетт и Мэтта. Без их внимательности. Без домашних семейных ужинов. Без тепла их гостеприимного дома. Без участия. Мэри решила стать таким якорем для Мэтта, потому что поняла, что у него с этим временная проблема. Якорем для него был отец, каким бы независимым и сильным не пытался казаться её мужчина.
Потому она осталась к его квартире. Разобрала свой багаж. Позвонила в больницу, где представившись невесткой Джозефа Крайтона, узнала, что в его состоянии не произошло никаких изменений.
Она приготовила обед – салат и хорошо прожаренные говяжьи стейки. С доставкой продуктов помогла Элис.
Узнав, что Мэри вновь с Мэттом, подруга обрадовалась.
– Я знала, что так и будет ещё в тот день, когда он за тобой приехал, хотя ты и говорила после, что между вами мало общего.
– Думаешь, сейчас его стало больше?
– Да. Общее прошлое, пусть и недолгое – на этом можно попытаться что-то построить. При условии, что вы всё выяснили до конца.
– Похоже на то.
– Не слышу уверенности в голосе, дорогая.
– Трудно признаваться в глупости, знаешь ли.
– Мне можно, – хохотнула Элис. – Но неужели всё так однозначно?
– Конечно, нет. Я, по крайней мере, не была замужем.
– Это ты про его женитьбу? Вы ещё об этом не говорили?
– Неа.
– Это тебя беспокоит?
– Неа.