Лабиринт

Болотин Дмитрий

– Я помню, что нужно было сделать, и я бы сделал, будь у меня ещё пара дней. Я не успеваю делать так много! Я же ещё и студент, и мне нужно на пары ходить! – про них я уже давно забыл; если бы я ещё и на пары ходил, то вообще бы ничего не успел, но в качестве аргумента в мою пользу это годилось. – И вообще, я видел отчёты других сотрудников, и они гораздо хуже моих, а они аспиранты! И я знаю о том, что Вы приняли их отчёты! – выпалил я и в этот момент понял, что ещё немного, и я просто пошлю его к чертям собачьим и найду себе адекватного руководителя для дипломной работы.

Он встал со стула, подошёл к двери кабинета и сказал: – Пойдёмте!

Я встал и пошёл за ним. Мы шли медленно по кафедре и смотрели

через стеклянные двери на то, как работают остальные сотрудники.

– Чьи отчёты Вы видели? Её видели? – он кивнул головой в сторону аспирантки третьего курса. Я молчал. – И как так вышло, что Вы видели её отчёт? Не думаю, что Вам нужно было что-то из её отчёта, чего бы Вы и сами не знали.

– Я уже полгода правлю отчёты некоторых аспирантов. Я не буду говорить, чьи именно. Они сами меня просят посмотреть прежде, чем нести Вам! – с раздражением заметил я.

– Посмотрите на всех них! Посмотрите на этих девиц, посмотрите на Владимира! – он продолжал указывать на сотрудников, мимо лабораторий которых мы проходили. – Вы считаете, что я должен относиться к Вам так же, как к ним? Вы сравниваете себя с ними, исходя из того, что люди равноправны и заслуживают одинакового к ним отношения?

Я хотел ответить, что ему следовало бы быть ко мне даже более лояльным, чем к ним, так как работал я точно не хуже, но был ещё студентом, но он не дал мне вставить ни слова, перебив меня, как только я раскрыл рот.

– Не путайте равноправие с равенством. Люди имеют равные права, но они никогда не были и не будут равны! – он смотрел сквозь стекло в двери лаборатории на то, как там, как в аквариуме, трудились четыре человека. – Мир делится на тех, кто делает мир таким, какой он есть, и на всех остальных, вынужденных жить в тех рамках, которые устанавливают другие. Серая масса, делающая то, что им говорят делать. Думающие то, что вынуждают их думать. Вы действительно хотите, чтобы я был более лоялен к Вам, или Вы хотите быть тем, кто может оставить след в этом мире? – теперь он смотрел не в окно лаборатории, а мне в глаза. – Вы хотите быть тем, кто хочет и пытается чего-то добиться в этой жизни, или Вы хотите быть тем, кто добивается того, что считает нужным?

Его слова заставили меня задуматься о том, что родись он на полвека раньше, Адольф Гитлер был бы его лучшим другом. И тем не менее он предоставил мне выбор с совершенно очевидным для нас обоих решением.

– Конечно, я хочу быть тем, кто меняет мир к лучшему! – ответил я, и мы молча проследовали к его кабинету.

– Даю Вам два дня на то, чтобы доделать отчёт, – он открыл дверь и перед тем, как зайти к себе, оглянулся и сказал. – И, да, впредь больше не жалуйтесь на то, что Вам не хватает времени. Нехватка времени – не признак того, что у Вас много дел, а признак того, что Вы не способны правильно его планировать. А это – Ваша личная проблема, которая, во-первых, меня не касается, а во-вторых, лишь усугубляет впечатление о Вас, а не оправдывает.

Я больше не жаловался. Работать дольше семидесяти пяти часов в неделю я не мог, однако, со временем действительно стал успевать больше. После того разговора Фёдор Борисович стал проводить со мной больше времени, чем раньше, но стал ещё жёстче. Вопреки этому, поводов нервничать я доставлял ему с каждым месяцем всё меньше. В результате, как-то раз, в конце четвёртого курса, после того, как он десять минут молча читал мою работу, он посмотрел на меня и сказал «неплохо». Когда он это сказал, то по коже пробежали мурашки, так как я думал, что этот момент никогда не настанет, и для меня это было знаменательным днём.

Когда я получил диплом, он лично рекомендовал меня руководителю той компании, в которой я работаю и по сей день. Год я работал лаборантом в физической лаборатории, но затем мне стало настолько скучно, что я начал искать другую работу и предупредил об этом возглавляющего физическую лабораторию. Он сказал мне подождать два месяца, так как он собирался уходить на аналогичную должность в иностранную компанию, и его место могло освободиться. Не сказал бы, что это легко мне далось, но в двадцать четыре года я возглавил лабораторию и пробыл в этой должности три года, после чего я возглавил весь отдел: два года назад – в двадцать семь лет.

Оглядываясь назад, я всегда думал о том, насколько случайная череда событий меня привела к тому, что я был там, где я есть, и был тем, кем я являюсь. Если бы я родился в нормальной семье, то вряд ли бы уехал из Новосибирска. Если бы мой руководитель на первом курсе не ушёл на пенсию и не привёл бы меня к Фёдору Борисовичу, то я бы точно не был тем человеком, которым я стал. Кем бы я был, сложись всё иначе? Риторический вопрос, на который я никогда не получу ответ. Да и хотел ли я его знать? Бессмысленные размышления: всё есть так, как есть, и иначе уже никак не будет.

В тот день, когда мы говорили с Фёдором Борисовичем посреди кафедры, я сказал ему, что хочу изменить мир к лучшему. Я был амбициозен и думал о том, что я действительно внесу себя в историю. И когда я начал работать лаборантом, я представлял, как мне вручают премию за разработку беспрецедентно экологичного и энергоёмкого топлива, которое позволит улучшить экологическую обстановку на планете и сделает путешествия людей по всему миру более дешёвыми. Я действительно собственноручно улучшил показатели тех образцов, с которыми работал. Да и сейчас мы делаем всё для того, чтобы улучшить показатели, только, конечно, не в тех масштабах, которые я представлял себе будучи студентом. Но вектор моей деятельности на протяжении этих лет медленно и совершенно незаметно менял своё направление, и теперь я по большей части занимаюсь налаживанием сотрудничества и поиском новых источников поставок сырья, поиском компаний для сбыта и продвижением нашего товара, что определённо делалось в ущерб другим не менее хорошим продуктам. Более того, в глубине души я понимал, что наш подход устаревает, и более перспективными являются водородная и электрическая энергетика. Как так получилось, что я десять лет назад принял решение менять мир к лучшему, а в итоге лечу сейчас на встречу для того, чтобы специально завязать приятное знакомство с человеком, который сам ещё не знает о том, что через четыре месяца наша компания предложит ему наладить поставки топлива? Выбрал бы я этот путь десять лет назад, зная, к чему он приведёт? Захотел бы я будучи студентом первого курса идти к тому, чтобы главной целью моей работы было зарабатывание денег для себя и своих сотрудников? Не для того, чтобы помогать бездомным или больным, не для того, чтобы финансировать социальные проекты, а просто так, чтобы увеличивать банковские счета всех заинтересованных в моей деятельности лиц?

Вряд ли.

Но этот адский раскрученный маховик было не остановить. Конечно, раз я когда-то, хоть и сам того до конца не понимая, принял решение во всём этом участвовать, то мог бы также и принять решение отойти от дел. Но смысла я в этом не видел никакого. Я лишь оператор этой машины, и если ей буду управлять не я, то это просто будет кто-нибудь другой – уж лучше это буду я.

Едва шасси самолёта коснулись земли и он начал снижать скорость, я перевёл телефон в рабочее состояние, и уже через мгновение у меня отобразились семь пропущенных звонков и одно сообщение. Стандартная ситуация, за исключением того, что два пропущенных звонка были от сестры. От неё же и было сообщение: «Позвони!». Девять часов вечера. Что-то случилось: у неё во Владивостоке четыре утра, и мы в это время никогда с ней не разговаривали. Немедленно перезвонив ей, я понял, что мои опасения были небеспричинными.