Лабиринт
Шрифт:
— Отец, я…
Он испуганно оглядел растрепанную, грязную дочь и устремил вопросительный взгляд через ее голову на Франсуа.
— Мессире, я нашел госпожу Элэйс в таком виде…
— И она ничего не сказала о причине такого… отчаяния?
— Ничего. Только что ей нужно немедленно видеть тебя, мессире.
— Хорошо. Теперь оставь нас. Если понадобишься, я позову.
Элэйс услышала, как закрылась дверь, потом ощутила на своих плечах объятия тяжелой отцовской руки. Он
— Ну-ну, filha, — заговорил он не так сурово и пальцами отвел с ее лица прядь волос. — Это непохоже на тебя. Расскажи мне, что стряслось.
Элэйс сделала новую попытку овладеть собой. Сколько тревог и беспокойства она доставляет отцу! Она вытерла чумазые щеки отцовским платком, протерла покрасневшие глаза.
— Выпей-ка… — Он вложил ей в руку чашу вина и уселся рядом с дочерью.
Дряхлая лавка заскрипела и прогнулась под его тяжестью.
Франсуа ушел. Здесь никого, кроме нас с тобой. Надо опомниться и рассказать мне, что тебя так огорчило. Не Гильом ли? Потому что если это он, даю слово, я…
— Гильом вовсе не виноват, paire, — поспешно заверила Элэйс. — Никто не виноват…
Она бросила на него быстрый взгляд и снова потупила глаза, стыдясь, что сидит перед ним в таком виде.
— Тогда что же? — настойчиво повторил он. — Как я могу тебе помочь, если ты не говоришь, что случилось?
Элэйс с трудом сглотнула. Виноватая, испуганная, она не знала, как начать.
Пеллетье взял ее руки в свои.
— Ты дрожишь, Элэйс.
Она слышала в его голосе любовь и заботу, чувствовала, как трудно ему скрывать свои опасения.
— И погляди, что с твоим платьем… — Двумя пальцами он приподнял край плаща. — Мокрая, вся в грязи…
Как ни старался отец скрыть свое волнение, Элэйс видела, как он встревожен, как устал. Морщины на лице, словно глубокие шрамы. Она только сейчас заметила, сколько седины у него на висках.
— Когда это бывало, чтобы тебе не хватало слов? — снова заговорил он, стараясь шуткой рассеять ее оцепенение. — Рассказывай-ка, что приключилось, э?
У Элэйс дрогнуло сердце при виде выражения любви и заботы, написанных на его лице.
— Я боюсь, что ты рассердишься, paire. По правде сказать, ты вправе сердиться.
Взгляд стал пристальней, но улыбка не исчезла с губ.
— Обещаю, что не стану бранить тебя, Элэйс. Ну же, говори.
— Даже если я признаюсь, что ходила на реку?
Он помедлил, но голос звучал все так же ровно.
— Даже тогда.
«Чем раньше признаешься, тем скорей уладится».
Элэйс сложила руки на коленях.
— Сегодня утром, перед самым рассветом, я пошла на реку, туда, где всегда собирала травы.
— Одна?
— Одна, да… — Она встретила его взгляд. — Я помню, что обещала тебе, paire, и прошу простить за непослушание.
— Пешком?
Она кивнула и замолчала, пока он не махнул рукой, ожидая продолжения.
Я там довольно долго пробыла. Никого не видела. Когда уже собиралась уходить, заметила в воде что-то вроде тюка материи. Хорошей материи. На самом деле… — Элэйс осеклась, чувствуя, как кровь отхлынула от щек. — На самом деле там был труп. Мужчины. С темными курчавыми волосами. Сперва я думала, он утонул. Мне было плохо видно. Потом разглядела: у него горло перерезано.
Отец окаменел.
— Ты не трогала тело?
Элэйс замотала головой.
— Нет, но… — Она смущенно опустила глаза. — Я испугалась. Боюсь, я потеряла голову. Все там побросала. Только и думала, как оттуда выбраться и рассказать тебе, что нашла.
Он снова нахмурился.
— И ты никого не видела?
— Ни души. Место совсем пустынное. Но я, когда увидела мертвеца, испугалась, что те, кто его убил, где-то рядом. — Голос у нее дрогнул. — Мне казалось, я чувствую на себе их взгляды. Будто за мной подглядывают. Так мне подумалось.
— Значит, с тобой ничего дурного не случилось, — осторожно проговорил он, тщательно выбирая слова. — Никто тебя не задержал? Не обидел?
Краска, показавшаяся на щеках Элэйс, доказывала, что она поняла, о чем думает отец.
— Ничего плохого со мной не случилось, кроме того, что моя гордость пострадала и… ты на меня сердишься.
Она заметила облегчение на лице отца, когда он улыбнулся, и впервые за время разговора улыбка отразилась в глазах.
— Ну, — вздохнул он, — забыв на время о твоем безрассудстве, Элэйс, и о твоем непослушании… Не будем пока о нем… Ты правильно поступила, что рассказала мне.
Он протянул руку, и ее маленькие тонкие пальчики скрылись под его широкой ладонью, шершавой, как дубленая кожа.
Элэйс благодарно улыбнулась.
— Прости меня, paire. Я не хотела обманывать тебя, но просто…
Он отмахнулся от извинений.
— Не будем больше об этом. Что касается того несчастного, тут уж ничего не поделаешь. Разбойники давно скрылись. Едва ли они стали бы болтаться вокруг, дожидаясь, пока их поймают.
Элэйс насупилась. Слова отца затронули что-то в памяти. Она зажмурилась, представляя, будто снова стоит в ледяной воде, разглядывая тело убитого.