Лабиринт
Шрифт:
— Не знаю, — необдуманно повторила свой более ранний ответ Люси и тут же поправилась, услышав за спиной недовольный скрип кресла: — Вернее, не могу сказать, почему именно они бежали за мной — может, и правда пытались догнать, а может, сами от кого-то спасались. Этого я так и не поняла. Просто знала: на месте оставаться нельзя. Поэтому тоже бежала, так быстро, как только могла.
— Ты засомневалась, когда попыталась их охарактеризовать. Почему?
— Из-за их внешнего вида, — она по-прежнему не отрывала взгляда от красной машины. Парковка после многочисленных попыток завершилась успешно, даже водитель уже выбрался из салона, а вот пассажиру это пока не удавалось —
— Как на вывесках? — подсказал доктор Редхед.
— Да. Просто силуэты.
— Можешь назвать этих животных? Или они каждый раз были разными?
— Скорее, разным было их количество — я иногда оглядывалась и замечала, что животные исчезали. Но в начале сна они всегда присутствовали в неизменном составе: белая свинья, красный петух, синяя змея, коричневая крыса, розовый дракон и оранжевая коза.
— Хм… — дробный стук карандаша заставил Люси ненадолго отвлечься от эпопеи с красной машиной, бросив короткий взгляд через плечо — их беседы записывались, однако доктор Редхед всё равно делал какие-то пометки для себя лично, чтобы, как он говорил, не упустить ключевые моменты, а в минуты задумчивости то грыз этот самый карандаш, то отбивал им чечётку по блокноту. В первом случае столь пренебрежительное отношение к канцелярским принадлежностям говорило о скверном расположении духа — психоаналитику явно что-то не нравилось, во втором — о крайней степени заинтересованности. — Весьма-весьма любопытно, — подтвердил её наблюдения доктор Редхед. — Такие образы… Надо будет кое-что посмотреть… — он продолжал что-то неразборчиво бормотать себе под нос, а Люси снова вернулась к красной машине, но, к сожалению, слишком поздно — рядом с ней уже никого не было. — Больше сны не менялись? — уточнил психотерапевт.
— Вчера, совсем немного, — с неохотой ответила Люси — слушать ещё одну нотацию совершенно не хотелось, а доктор Редхед был до них чрезвычайно охоч, к месту и не очень вставляя различные нравоучения, призванные, по его мнению, помочь его пациентке вернуться к нормальной жизни. — В какой-то момент пол исчез, и я провалилась в пропасть, — Люси невольно поёжилась, вспомнив головокружительное чувство бездонной пустоты под ногами, от которого не было сил даже просто закричать от ужаса. — Мы можем на сегодня закончить? — решила она пойти на хитрость, желая избежать и лекции, и компании её автора. — Я устала.
— Ну, что ж, давай закончим, — с явным огорчением вздохнул доктор Редхед. Негромко щёлкнул, отключаясь, диктофон, забренчал по полу уроненный карандаш, скрипнуло освобождаемое кресло, звякнула отодвигаемая в сторону её чашка. — Ты и правда немного бледная сегодня, — чужие пальцы скользнули по щеке якобы для того, чтобы убрать упавшую на лицо прядь волос. — Вызвать тебе такси?
— Не нужно, — Люси хотела подняться, но не успела — узкая мужская ладонь накрыла её руку, взяв запястье в кольцо. — Я прогуляюсь немного.
— Жаль, не могу составить тебе компанию, — усмехнулся психотерапевт. — Может, в другой раз? Например, в четверг?
— Доктор Редхед… — когда же он от неё, наконец, отстанет?!
— Локи, — перебил её нисколько не смутившийся создавшейся двусмысленной ситуацией врач. — Мы же договаривались, помнишь?
— Да… — обречённо выдохнула Люси — попытка освободить руку оказалась провальной, а вот от намечающегося свидания ещё есть возможность улизнуть. — В четверг у меня занятия в группе,
Кажется, это сработало: доктор Редхед, хоть и скривился, но руку отпустил и новые дни для встреч не предложил. А заглянувшая в кабинет секретарша с напоминанием, что следующий пациент уже ждёт в приёмной, позволила Люси окончательно избавиться от общества психотерапевта.
Парк встретил тишиной и почти полным безлюдьем: копошившиеся ещё с утра на небосводе тучи ко времени её прогулки нависли над городом тяжёлыми шапками, готовыми в любой момент пролиться дождём. Пару капель уже успело мазнуть по лицу, но Люси всё равно не спешила домой. Максимум, чего ей стоило опасаться — промокшая одежда и обеспокоенно-укоризненный взгляд матери. И то, и другое можно спокойно пережить, в отличие от бесконечных расспросов и серой тоски — сидеть в четырёх стенах становилось подчас невыносимо. Поэтому сначала она по традиции заглянула в кафе, а потом в парк, на любимую скамейку.
Зачем ей понадобилось листать оставленный кем-то здесь же глянцевый журнал почти трёхмесячной давности? Знала бы, чем обернётся её любопытство, бежала бы от него без оглядки. Но ватные ноги уже не слушались, а глаза снова и снова бегали по строчкам небольшой статьи:
«Вчера от серьёзной скоротечной болезни скончалась всемирно известная певица и автор многих полюбившихся слушателям песен Миражанна Штраус. Лечение Мира проходила в закрытой клинике, куда обратилась по совету друзей. К сожалению, усилия врачей оказались напрасными. Как нам стало известно, всё состояние мисс Штраус по её завещанию перешло одному из Благотворительных Фондов, название которого по понятным причинам не разглашается. Родственники певицы от комментариев отказались».
На неё с фотографии смотрела молодая женщина в пышном белом платье. Платиновая чёлка была собрана надо лбом в смешной хвостик, остальные волосы свободными волнами спадали с плеч. Изображение вдруг поплыло, искажаясь и превращаясь в нечто совсем другое: засыпанное непонятными обломками безвольно раскинувшееся на полу тело, испачканная ярко-алой кровью светлая прядь, «украшенный» многочисленными рваными прорехами с обугленными краями бордово-чёрный комбинезон. В нос ударил запах гари и сгоревшей человеческой плоти. Ветер обдул лицо, дохнул в ухо свистящим, едва различимым шёпотом: «Когда ты научишься меня слушаться, девочка?».
— Эй! Это мой журнал!
— Что?.. — Люси растерянно смотрела на склонившуюся над ней грозную личность, одетую в неподдающиеся определению лохмотья.
— Говорю, это мой журнал! Я его ещё не дочитал. Тебе нужно — ищи сама, нечего чужое брать!
— Вот, — в чумазую, удивительно вовремя подставленную ладонь любителя популярного чтива полетели выхваченные из кармана разноцветные бумажки разного достоинства. — Купите себе новый.
— Да тут на десяток хватит, — озадачено загундосил бродяга. — Ну, это, спасибо, конечно.
Люси его благодарностей уже не слушала — голову сжало почти позабытой болью, в глазах потемнело, и она едва успела склониться над ближайшей урной, сотрясаясь в жестоком приступе рвоты.
— Ты случаем не заразная? — с подозрением глядя на неё, поинтересовался бомж. — Мне вот так же блевать совсем не хочется.
Сил хватило только на отрицательное мотание и сиплое «нет». Чуть отдышавшись, Люси, крепко сжимая в дрожащей руке злополучный журнал, бросилась обратно, к доктору Редхеду — может, он сможет объяснить, что с ней происходит?