Лабиринт
Шрифт:
Пристроив вещи на трубах, он повернулся к Люси, как бы намекая: пришла её очередь, однако особого энтузиазма со стороны девушки не встретил — той совершенно не улыбалась мысль, что придётся заниматься сексом с малознакомым человеком. Перенесённые вместе тяготы пути, конечно, сблизили их, но не настолько, чтобы предаваться любовным утехам, даже используя их всего лишь в качестве своеобразного согревающего средства. Нет, Люси прекрасно помнила о своём провальном дебюте первого в жизни минета и со стыдом представляла, что Дракон мог подумать о ней после её скоропалительного согласия. Но в тот момент (как, впрочем, и сейчас) она была уверена, что поступила правильно. Как далеко ей удалось бы пройти одной? Один мистер Сол чего стоил, не говоря уже о минах, обрушившемся мосте, реке и вполне тривиальной смерти от голода и жажды. Глупо отрицать — без Дракона Люси почти однозначно погибла
До определённого момента это не создавало особых проблем: умеренная строгость при воспитании компенсировалась любовью и вниманием, при этом не избавляя от тотального контроля, а Люси, от природы ранимая и восприимчивая, старающаяся не огорчать родителей, всеми силами пыталась соответствовать их ожиданиям, часто действуя вопреки своим собственным желаниям. Однако подобные отношения не могли оставаться только внутри семьи — юная мисс Хартфилия невольно перенесла полученный в детстве опыт и на других людей. Но если в общение с одноклассниками он вносил пусть и неприятную, хоть и терпимую нотку беззастенчивого пользования её добротой, при этом всё же позволив Люси найти пару хороших друзей, то для налаживания близких контактов с лицами противоположного пола не годился совсем. Потому что заставлял встречаться с теми, кто не нравился и кому она по тем или иным причинам отказать в свидании не могла. Кана, ближайшая подруга и наперсница многих тайн, подобными проблемами себе голову не забивала, чем обычно вызывала у Люси лёгкий приступ зависти: ей хотелось бы так же спокойно отшивать ненужных кавалеров, не испытывая чувство неловкости за свой отказ. «Не парься, — небрежно махала рукой Альберона. — Ну, подумаешь, не пошла ты с ним в кино. От этого ещё никто не умирал. Расслабься — парни любят недотрог». К сожалению, слова эти так и оставались для Люси словами — ей было легче уступить, согласившись на предложение очередного кавалера, чем переносить разочарование в его взгляде при отказе.
Отношения с Реном строились по такому же принципу: получив негласное одобрение родителей, она не находила в себе сил расстаться с Акацки, даже зная о его недостатках. Впрочем, на фоне других парней Рен выглядел гораздо более презентабельно, а надежда, что со временем он остепенится и оставит свои небезопасные увлечения, сглаживала острые углы, давая силы до поры до времени терпеливо сносить любые его выходки. Только известие об измене вкупе с отвратительным поведением на той вечеринке заставило Люси наконец принять решение расстаться с ним. Возможно, утром следующего дня, подвергшись массированной атаке с двух сторон (Рен, желая вымолить прощение, непременно завалил бы её подарками и сообщениям, а родители, не зная всей правды, обязательно встали бы на его сторону), она и сдалась бы, но авария и последовавшее за ней заключение не дали этому случиться. Они даже не виделись больше ни разу: Акацки не присутствовал на суде, не навещал в тюрьме, а если и справлялся о ней, то ни родители, ни адвокат, ни следователь не упоминали об этом. Рен исчез из её жизни, оставив после себя лишь сожаление о потраченных на него нервах да не всегда радужные воспоминания.
Сейчас ситуация складывалась если не так же, как её многочисленные неудавшиеся свидания, то весьма похоже — перед ней снова стоял выбор: согласиться сделать что-то против своей воли или отказать, вызвав неудовольствие, а то и гнев партнёра. А ведь Дракону она была обязана гораздо большим, чем всем остальным молодым людям, оказывающим ей ранее любые знаки внимания. И это могло стать серьёзной проблемой, особенно учитывая проявленные мужчиной чувства и его почти полное игнорирование её желаний. Однако попробовать всё же стоило. Поэтому, когда Дракон приблизился, Люси отрицательно замотала головой (губы ещё тряслись от холода, позволяя выдавать лишь какие-то нечленораздельные звуки) и отступила назад. Как и ожидалось, это мало помогло: её просто подхватили на руки и понесли к трубам. Там, ссадив свою ношу на тёплое, хоть и довольно грязное железо, мужчина быстро и аккуратно растёр Люси спину и почти потерявшие чувствительность конечности; сев на трубы по-турецки, он перетащил её к себе на колени, крепко обнял, превратившись в живой кокон, и буркнул ей куда-то в макушку:
— Вот так мы и будем греться.
Люси стало стыдно:
Пробуждение было странным — ей снилось, что какое-то огромное насекомое с разлёту врезается в её плечо, беззвучно трепеща прозрачными сетчатыми крыльями. Она пыталась отогнать надоедливую муху (или стрекозу? разобрать не удалось), но добилась лишь того, что получила по макушке подбородком Дракона.
— Ты меня так без зубов оставишь, — отпустив её и потирая пострадавшую часть тела, вполне миролюбиво сказал он.
— Простите, — извинилась Люси, сонно хлопая глазами. — Какая-то гадость приснилась.
«Гадостью» оказались часы Дракона, вибрирующие у него на руке — пора было отправляться дальше. Одежда высохла не до конца; влажная ткань заставила поёжиться, а исходящий от неё тухловатый запах поморщиться, однако натянуть на себя вещи всё же пришлось — не в нижнем же белье расхаживать? Ещё очень хотелось пить — проглоченная во время «купания» вода оставила во рту противный привкус, который после сна чувствовался сильнее. Пожалуй, приятным во всей этой ситуации было только одно — они почти дошли до финиша: по словам Дракона, им нужно было всего лишь подняться по пожарной лестнице, призывно маячившей в нескольких футах от их импровизированной стоянки. А там до комнаты, обозначающей центр Лабиринта, будет рукой подать.
Подъём стал достаточно непростым делом: витые прутья, одновременно выполняющие роль и ступенек, и перил, всё время норовили выскользнуть из рук и больно впивались в голые ступни, отчего лестница казалась почти бесконечной. Дракон, поднимающийся вторым, терпеливо ждал, пока Люси в редкие короткие остановки переминалась с ноги на ногу, желая хоть ненадолго избавиться от неприятного жжения в уставших конечностях. Смотреть наверх, чтобы определить, сколько осталось до люка, было, кажется, ещё страшнее, чем вниз — почему-то начинала кружиться голова. После пары попыток Люси оставила это занятие, успокаивая себя тем, что рано или поздно лестница обязательно закончится.
Последняя ступенька оказалась футах в полутора от люка [1]; чтобы вылезти, потребовалось тянуться, встав на цыпочки, до края и лишь потом отпустить прут. Уже высунувшись по пояс, Люси почувствовала, как её схватили подмышки и резко дёрнули вверх, вытаскивая наружу.
— Ну, вот мы и встретились, сучка.
Чужие руки разжались, отпуская, и она смогла рассмотреть обладателя голоса. Среднего роста, темноволосый, примерно одного возраста с Драконом. Они ведь и стояли рядом, теперь Люси это отчётливо вспомнила. На колбе незнакомца была нарисована змея. Он даже чем-то смахивал на это пресмыкающееся — столь же неприятный и опасный. С таким человеком не стоило конфликтовать, но ей, по закону подлости, не повезло столкнуться с ним почти в самом начале Игры: она не смогла как следует рассмотреть его в их первую встречу, но и кривая усмешка, и довольный голос, и сказанные им пару минут назад слова указывали на то, что это был тот самый любитель плотских утех, что набросился на неё в тёмном коридоре. И что-то подсказывало Люси, что и сейчас их общение не будет приятным.
— Это случаем не твоё? Ай-ай-ай, нельзя быть такой рассеянной.
Мужчина выудил из кармана зауженных чёрных брюк небольшой пластиковый прямоугольник на ленте и небрежно помахал им из стороны в сторону. Без сомнения, это была карта, которую несостоявшийся насильник сорвал у неё с шеи.
— Отдайте, пожалуйста, — не сильно надеясь на успех, попросила Люси.
— Не так быстро, красавица, — подтвердил её опасения Змей [2]. — Ты мне кое-что задолжала с прошлого раза. Сначала попросишь прощения, а потом я подумаю, нужно ли возвращать тебе карту. Так что в твоих интересах быть максимально убедительной. Понимаешь, о чём я?