Лагорийский гамбит
Шрифт:
Наконец туземцу надоело, и он бесцеремонно схватил меня одним из своих корней-щупалец за руку и потащил за собой. Наконец я понял, чего от меня хотят. Негуманы, чего с них взять.
Пристроившись в хвосте колонны, я двинул вместе со своими новыми знакомыми в сторону обнесенного забором и огороженного рвом населенного пункта.
Вскоре на нашем пути начали попадаться и другие аборигены. Завидев еще издали кого-нибудь из соплеменников, пеньки начинали активно жестикулировать и громко булькать. Кстати, я так и не понял, каким образом им удается видеть и слышать друг друга, поскольку на корявых, будто стволы сосен у самого их основания, телах мне
Вскоре мы приблизились к деревне, обнесенной крепким частоколом из толстых заостренных методом обжига бревен. Помимо частокола поселение окружал широкий и довольно глубокий ров, кое-где на его дне стояла вода. Через ров был переброшен довольно широкий бревенчатый мост, если не ошибаюсь, подъемный.
Откровенно говоря, я уже приготовился к торжественной встрече восторженной толпы, но тут меня ожидал полный облом. Отряд действительно повернул в направлении ворот, я также собирался проследовать за ними, но тут гибкий корень того самого парня, что пригласил меня погостить, ухватился за мою штанину и потащил куда-то прочь от гостеприимно распахнутых ворот. При этом он громко булькал, по всей видимости, пытался что-то втолковать туповатому пришельцу.
Вскоре мне стала понятна цель нашего путешествия. Пенек притащил меня к крутому скальному обрыву. Когда-то давным-давно река прорубила себе проход в твердом гранитном основании, затем под влиянием силы Кориолиса или еще по каким-то неведомым мне причинам, постепенно отодвигалась, вымывая на своем пути горные породы и формируя широкую пойменную долину. Тропинка, по которой мы шли, заканчивалась ведущими вверх ступеньками, явно не природного происхождения. В свою очередь ступени вели к разверстому зеву пещеры, расположенному на высоте полутора десятков метров от начала каменной лестницы.
Мой провожатый первым начал подниматься по лестнице. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Следует отметить, что на всем протяжении нашего совместного похода от реки я чувствовал какое-то странное воздействие извне. Было ощущение, что всего меня осторожно исподволь изучают. Не то чтобы мне было неприятно, скорее непривычно. Я очень восприимчив к взглядам посторонних людей, а тут, словно толпа окружила, и все присутствующие уставились только на меня. Не так просты и примитивны, оказывается, пеньки, кое-какими основами магического искусства все-таки обладают. Я их ничуть не осуждаю за повышенное к себе внимание - мало ли кого могло принести из дикой сельвы, сегодня избавил от одной напасти, завтра сам стал источником головной боли.
Пещера оказалась просторной и довольно уютной. В глубине ее прямо из щели в стене бил родничок. За многие тысячелетия своего существования он буквально продолбил в прочном камне просторный бассейн, в котором вполне мог поместиться взрослый мужчина со всеми подобающими удобствами. А может быть, я ошибаюсь, и водоем вместе с пещерой, дело рук (точнее умелых корней-щупальцев) моих новых приятелей - пеньков.
Сказать, что я обрадовался предстоящей перспективе принятия ванны без опасения подцепить какого-нибудь местного паразита или еще какую вредоносную бяку, ничего не сказать. Я был в полном восторге, поскольку за время недельного шатания по девственным джунглям от меня не просто попахивало - буквально смердело.
Сбросив одежду, я плюхнулся в бассейн. Водичка хоть и освежающая, но вполне терпимо - градусов пятнадцать. Жаль мыла нет или еще какого гигиенического средства, на худой конец, сгоняю потом за глиной к реке. А пока можно просто отлежаться в чистой воде и хотя бы ногтями соскрести с себя недельную грязь. Кайф! Лафа!
Пока я плескался, в пещеру пожаловали новые пеньки. Они были основательно нагружены. Тащили какие-то деревяшки, пуки соломы, доверху набитые чем-то корзины и еще много всякой хрени, непонятного назначения.
Ко мне вновь подошел мой заботливый патрон - его я научился узнавать по некоторым характерным лишь этому пеньку признакам - и с громким бульканьем протянул небольшой брусок серого цвета. Удивительное дело, но означенный предмет оказался самым настоящим мылом, сваренным из жира животных и щелока. Выходит, понятие "гигиена" не чуждо этим милым созданиям.
Мыло хоть и ужасно щипало глаза, да и мылилось не очень уж. Однако роптать в моем теперешнем положении было бы неприлично.
Основательно отмыв от пота и грязи свое многострадальное тело, извлек все, что было из карманов комбинезона и хорошенько его простирнул. Всем хорош трансформный костюм, вот только изобретатели не предусмотрели свойства самоочистки, а заодно, чтобы поддерживал заключенное в нем тело в чистоте и холе.
Ага, тебе еще и массаж подай и джакузи, а лучше, что бы при необходимости превращался в непреступное жилище со всеми полагающими удобствами и выходом в земной Интернет из любой точки Межмирья. Нехилы ваши пожелания Федор Александрович. Несть предела "градусности борзости" у скотины, именуемой хомо сапиенс. Еще недавно мечтал о глотке чистой воды, а теперь подавай ему джакузи и пару симпатичных массажисток.
Не, пару не нужно, достаточно одной Айран, и вообще, следует как-то линять из этого мирка и чем быстрее, тем лучше для моей истерзанной духотой, вонью и дикими местными нравами психики. За целую неделю пеньки, первый светлый луч в темном царстве, Но вот что-то мне подсказывает, потолковать по душам с ними вряд ли у меня получится. Их архисложный булькающий язык мне не по зубам, впрочем, также как для них любое земное наречие или лагорийский. Строение голосовых аппаратов имеют принципиальные различия. К тому же, как я понял, их вербальный канал общения основан не на вариабельности высоты, громкости, тоновой окраски и еще многих факторов как у большинства разумных млекопитающих и многих негуманов, а на каком-то ином принципе, недоступном моему пониманию.
Пока я приводил себя и свою одежду в порядок, пеньки сначала устроили в пещере форменный бардак, а когда все прибрали за собой, я с удивлением обнаружил, что вход теперь закрывается хитроумной дверью, плетеной из толстых веток и запираемой изнутри солидным бревном, вставленным на манер поперечного бруса враспор дверного проема. Граница на замке, Ни одна тварь крупнее мыши не проскочит. Кроме двери мне приготовили знатную постель из больших пуков соломы, связанных воедино плетеными из растительных волокон веревками. Сверху ложе накрыли выделанными шкурами каких-то пушных зверей. В заключение расстелили посреди пещеры прямо на каменном полу циновку, на которую положили несколько широких листьев, а на листья принялись выкладывать всякие вкусности. Аж слюнки потекли. Один знаменитый канцлер Германской империи, прозванный в свое время "железным", любил говаривать: "Кто знает, откуда берутся законы и колбаса, тот не может спать спокойно". Меня происхождение предлагаемой радушными хозяевами еды абсолютно не интересовало. Поэтому, плотно закусив, я собирался завалиться в постель и основательно выспаться. Обо всем прочем буду думать завтра.