Лакомые кусочки
Шрифт:
Постепенно улицы становились пустыннее, а дома — выше и изящнее; наконец мы приехали. Моя провожатая вышла из экипажа, о чем-то посовещалась с кучером, затем позвонила в звонок и скрылась за дверями. Я остался угрюмо ожидать ее в карете.
Матушка Рамстронг отсутствовала довольно долго: наверное, ей потребовалось немало времени, чтобы объяснить этой мисс Данс причину нашего визита. Время от времени я отдергивал занавеску, чтобы поглядеть на роскошный фасад, ветви папоротника над дверным косяком, искусно вырезанные из камня, и узкий луч света, пробивающийся между плотными портьерами в окне передней комнаты. Ничего не менялось за исключением того, что, выглянув в третий раз, я заметил на подоконнике соседнего неосвещенного окна черную кошку. Животное сидело неподвижно, и его легко можно было бы принять за тень или часть орнамента, если бы не глаза — в них отражался свет фонаря, и они горели ярким зловещим огнем. Мне чудилось, что кошка смотрит прямо на меня — неужели заметила слабое шевеление шторки?
Не желая, чтобы на меня таращились — хоть коты, хоть люди, — я больше не выглядывал из экипажа. В конце концов, тишина, усталость после долгой дороги и желание очутиться дома, в кровати, сделали свое дело: меня сморил сон. Через какое-то время я проснулся, не соображая, где нахожусь и который теперь час — минуло несколько минут или целые сутки? — от того, что матушка Рамстронг отворила дверцу экипажа и заговорила со мной через щелку:
— Баллок, она разрешила тебе войти! Погоди немного, пусть проедет всадник. Все, можешь выходить.
Матушка Рамстронг провела меня в дом. В коридоре было холодно и пусто, из мебели стояла только вешалка для верхней одежды и несколько сундуков темного дерева с накидками из красной материи, на которых можно было сидеть — наверное, они предназначались для посетителей, ожидавших своей очереди.
Мы прошли дальше. Матушка Рамстронг неторопливо сопроводила меня в комнату, которая одновременно служила и гостиной, и библиотекой. В камине ярко горел огонь, посередине стоял стол, заваленный бумагами и свертками, рядом с ним, а также у камина и занавешенного окна — стулья и кресла различной степени удобства. Убранство гостиной было строгим, без всяких безделушек. Немногочисленные предметы декора никак не выдавали того, что комната принадлежит женщине: темная картина с изображением кучи непонятного хлама; иззубренный боевой шлем на подставке; голова оленя, глядящая со стены как бы в окружении лесной зелени; ваза с цветами, подозрительно похожими на похоронные — приглядевшись поближе, я увидел, что они сделаны из шелка и просто запылились.
— Мисс Данс ужасно занята, — прошептала моя спутница. — Она готовит в кухне какое-то лекарство и дает указания служанке насчет бумаг. Посидим здесь, Баллок, и подождем.
Вошла мисс Данс — долговязая и худая, в темном платье, со свирепым (но красивым) лицом и порывистыми движениями. Вместе с ней появилась и кошка, чьи желтые глаза беспокоили меня посреди гостиной не меньше, чем на улице.
Хозяйка дома бросила на меня короткий взгляд и кивнула:
— Все в точности так, как вы говорили, госпожа Рамстронг. Я поверила только теперь, когда убедилась воочию.
Мисс Данс вплотную приблизилась ко мне и принялась изучать мою внешность: покрытые и не покрытые шерстью участки тела и особенно те места, где медвежья шкура приросла к коже. Она цокала языком и досадливо вздыхала, ее лицо постепенно становилось еще более злым. Наконец чародейка выпрямилась и отошла к столу, на котором была установлена наклонная доска для письма, а возле нее изваянием сидела кошка. Мисс Данс уселась за стол, нахмурила брови и побарабанила пальцами по столешнице.
— Мистер Оксман, — обратилась она ко мне, — расскажите все, что, по вашему мнению, может быть связано с вашим теперешним состоянием.
Я выполнил просьбу. Раньше мне никогда не приходилось разговаривать с женщиной — не прачкой, не проституткой и не цыганкой, — в присутствии которой можно было бы держаться свободно. Я словно беседовал с мужчиной, разве что в разговорах с мужчинами всегда ощущается некое соперничество, оценка сил противника, а тут ничего такого не было. Получив представление о моем несчастье, она сосредоточила все внимание только на содержании рассказа.
Мисс Данс быстро царапала в блокноте, записывая за мной, и время от времени поднимала руку, чтобы я сделал паузу, пока она обмакнет перо в чернильницу. В некоторых местах она понимающе кивала, точно ощутить перед глазами вспышку серебристого пламени или увидеть, как медведица уносит твоего друга, словно медвежонка, — самые обычные вещи. Мисс Данс не удивлялась абсолютно ничему, тогда как ее кошка, судя по ее виду, не верила ни единому моему слову.
Когда я закончил, она принялась думать. Я ждал, чувствуя какую-то непонятную обиду, а матушка Рамстронг, сидевшая рядом со мной, замерла в безмолвной надежде. В дверях появилась служанка — та, что помогала хозяйке с бумагами, но мисс Данс взмахом руки отослала ее прочь. Заглянувшей в гостиную кухарке было велено: «Убери блюдо с огня, Марчпэйн». Спустя еще некоторое время мисс Данс вышла из-за стола и пересела в большое кресло с подголовником напротив нас.
— Все это очень и очень скверно, — заявила она.
— Да, — кивнула матушка Рамстронг, — в этом году на Медведей валится одно несчастье за другим.
— И, по-моему, валятся они оттого, что кто-то занимается не своим делом.
Неужели? Я уже совсем было надулся на мисс Данс, посчитавшую, что я не гожусь в Медведи (хотя, если честно, она права — нынешние Медведи в подметки не годятся прежним, это вам любой скажет в Сент-Олафредс), а потом вдруг понял, что докторша имела в виду не нас — меня, Ноэра и беднягу Филипа. Молчи, приказал я себе, не выдавай своей глупости и усталости.
— Вот как? — подняла брови матушка Рамстронг.
— Именно. Предполагаю, что это та самая вдова Байвелл, о которой вы упоминали. Еще раз повторюсь: я с ней не знакома. В этой части страны пробуют колдовать несколько человек; возможно, это результат чародейства какого-нибудь дилетанта с гор, который не имеет достаточных знаний и творит магию вопреки естественным законам исключительно ради собственной выгоды. По крайней мере так мне видятся причины, хотя выводы пока поверхностны. Чтобы докопаться до истины, мне надо пообщаться со всеми, о ком вы говорили, матушка: мистером Рамстронгом, мистером Вурледжем, вдовой Байвелл и девушкой из другого мира. Мешкать нельзя, нужно действовать быстро, пока с тем парнем… Ноэром? — не случилось беды в лесу и пока вы, мистер Оксман, окончательно не превратились в медведя. — Лицо мисс Данс разгладилось. — Сент-Олафредс… Что ж, к утру я буду на месте. — Она резко встала.
— Вы хотите ехать сейчас? — удивился я, потому что на дворе стояла ночь.
— Да, немедленно. А вам следует отдохнуть с дороги. Переночуете у меня. Пожалуйста, мистер Оксман, не показывайтесь в городе. Мои слуги позаботятся о вас, а также о кучере и экипаже. Когда завтра поедете обратно, будьте любезны, постарайтесь, чтобы вас никто не видел.
— Хорошо, — сказал я, но мисс Данс уже стремительно вышла из комнаты.
— Матушка Марчпэйн! — крикнула она кому-то в коридоре. — Хильда! Прикажи седлать Молнию. Марчпэйн, нам придется отложить приготовления.