Лакомые кусочки
Шрифт:
— Ах, ах, мистер Стрэп, не бейте его, — кривлялся один из подростков, — умоляю вас!
— Оставьте в покое несчастного ишака! — подхватил другой.
— Или я сниму свою ленточку для волос и отшлепаю вас по попе!
— Разве можно быть таким жестоким?
— О-о, мистер Стрэп!
— Мистер Стрэп, как вам не стыдно!
Оцепив Бранзу полукругом, подростки вместе с ней быстро двигались вверх по улице. Запах, исходивший от них, от всех сразу, был таким сильным, что перебивал ее мысли. Их босые ноги шаркали по мостовой громче, нежели башмаки Бранзы. Когда она пыталась разглядеть дорогу, их глаза и зубы мелькали перед ней, заслоняли крыши и окна.
Бранза остановилась и зажмурилась. Может, она все еще спит на пороге избушки? Может быть, нужно проснуться от кошмара, и она увидит перед собой огородные грядки, а Волк не спеша притрусит к ней и приветственно ткнется носом в лицо?
Бранза втянула ноздрями запах ненавистных мальчишек. В голове у нее гудело: звук толкающихся тел, искаженные голоса, шлепанье босых ног. Если бы Волк был рядом! Его угрожающий рык забурлил у нее в груди.
— Я отхлещу, отхлещу вас прутиком, мистер Стрэп! — пропищал один из семерых.
— Будете у меня знать!
Бранза оскалила зубы.
— Я пожалуюсь на вас судье!
Неожиданно она коротко и хрипло гавкнула, ее челюсти клацнули в воздухе рядом с лицом подростка, что стоял ближе всех.
— Что за чертовщина?
От удивления один из мальчишек плюхнулся на мостовую, остальные, более проворные, отскочили назад.
— Она взбесилась! Мы свели ее с ума!
Самый дерзкий взбежал вверх по холму, присел на корточки и зацокал языком:
— Тц-тц-тц, иди ко мне, собачка!
Бранза подошла к нему, сплошь из волчьих зубов, волчьей ярости и волчьей любви к себе. Она взяла голову подростка обеими ладонями, наклонилась к нему под свист и улюлюканье всей компании и укусила за щеку. Во рту стало солоно, зубы с хрустом пронзили мягкую плоть, жесткие рыжеватые щетинки слегка укололи ее нижнюю губу.
Все, что произошло потом, не имело значения. Мальчишки окружили Бранзу кольцом, не осмеливаясь прикоснуться. Во рту у нее по-прежнему стоял соленый вкус крови. Подростки оттащили укушенного в сторону, желающих приблизиться к ней не нашлось. Бранза решительно, точно под воздействием магии, потянулась руками к голове следующей жертвы. Юнец в ужасе отпрянул, круг разорвался, и она прошла мимо своих недавних мучителей. Вверх, вверх по склону, мимо изумленной молодой матери и ее ребенка, испуганно таращившего глаза, мимо распахнутых дверей и окон, мимо того дома, где насмерть забили осла, вперед и вверх.
Почти всю ночь Лига провела, глядя в потолок, на котором плясали тени ее собственных страхов. Наконец сон смежил ей веки. Разум на время успокоился и перестал перемалывать тягостные мысли, а изнуренное тело воспользовалось этой передышкой, и Лига проспала довольно долго. Эдда решила не будить мать и попросила о том же вдову Байвелл.
Лигу разбудил шум, который доносился с улицы и становился все громче. Она услышала ломкие голоса подростков, целой толпы возбужденных подростков — самые страшные звуки на свете!
Не проснувшись как следует, в мгновение ока Лига метнулась к окну. Негодяи пришли за ней, за ней и ее девочками, чтобы опять вершить свои бесчинства и злодеяния. Она рывком отдернула шторы, птичьими когтями вцепилась в тюлевые занавески. Вон они! Вон ее доченька, уже совсем взрослая Бранза, высокая, белокурая, осажденная врагами. Что они задумали, мерзавцы? Как смеют поднимать глаза на нее и тем более обращаться к ней, да еще в таком наглом тоне?
— Ох, моя бедная детка! — Лига отчаянно дергала крючок на окошке непослушными пальцами, но тот никак не поддавался, и она застыла перед стеклом, словно прикованная.
Посмотрите на нее! Посмотрите на растрепанные волосы, в которых полно сухих листьев! Эдда придет в ужас. Нет, Эдда ужаснется, увидев Лигу — полураздетую, в смятении мечущуюся возле окна. И все же гляньте на ее старшую дочь: отчего она идет так уверенно, с гордо поднятой головой и прямой, как стрела, спиной? Своей решимостью Бранза напоминает мисс Данс. А выражение лица! Презрительная улыбка, горящие глаза — она почти нарывается на неприятности! Лига была поражена. Что это алеет на подбородке у Бранзы, кровь? Во имя всего святого, что она сделала?
Как бы там ни было — порвала ли милая добрая Бранза чью-то глотку или просто прикусила губу во время потасовки с юнцами, — Лигу накрыла теплая волна чистейшего облегчения, на гребне которой пенилась гордость за дочь. Посмотрите, как они пляшут вокруг нее, не смея дотронуться даже пальцем! Можно считать, что Бранза одержала верх, ведь они боятся ее! Робкая трусиха Лига произвела на свет дочь, способную проложить себе дорогу сквозь стаю злобных щенков. Вот бы сейчас распахнуть окно и ободрить Бранзу радостным возгласом — то-то Эдда рассердится! Эта мысль рассмешила Лигу, но она все-таки отдернула тюль и продолжила смотреть в окно.
Господи боже, да это же констебль Уини спешит из-за угла, а рядом с ним семенят два подростка, машут руками, о чем-то наперебой рассказывают. Шум привлек внимание других обитателей улицы: в домах начали распахиваться ставни; Китченеры с противоположной стороны даже вышли на порог — узнать, в чем дело.
Вот и отлично. Пускай люди увидят Бранзу такой спокойной, уверенной и непонятно счастливой, пусть посмотрят, как она держит себя среди орущих беснующихся подростков. Им это придется не по нраву, и Эдде тоже — ну и замечательно! Зато Бранза идет, как королева весеннего парада, удостаивая улыбкой — недоброй, хищной улыбкой (наверное, в ней есть что-то от ведьмы!) — своих мучителей. Хотя… какие же они мучители, если Бранза отказывается подвергаться мучениям? Они всего-навсего дети, в страхе расступающиеся перед этой статной, красивой, улыбающейся девушкой с растрепанными, как у безумицы, волосами.
Лига услышала, как открылась входная дверь, хотя никто не стучался. Она не могла как следует разглядеть Бранзу под этим углом и просто знала, что констебль подошел к ней, различила его сдержанный голос в гаме подростков. Более того, она четко расслышала голос Эдды:
— Бранза, что ты натворила?
Лига опять засмеялась — и одна, и вторая! Ее восхитило, привело в восторг то, что обе дочери способны противостоять целой толпе (и констеблю в придачу!), сохраняя гордую осанку и присутствие духа.