Ламбрант и Казначей бесовских пороков
Шрифт:
– Почему нельзя снять номер в отеле? – в который раз уточнил Пенор, поправляя ракушку в своём ухе. – Сеанс гипноза займёт не больше получаса…
– Слишком опасно, – отвечал Александр максимально тихо, чтобы дремлющий Канунин не вникал в смысл их беседы. – Он знаменит, его морду каждая собака здесь знает. Поэтому проще доехать до моей квартирки и там попытаться его разговорить.
– Под гипнозом можно вспомнить практически всё, – настаивал швейцарец, любуясь своей внешностью в зеркале заднего вида. – Тем более он человек, а все люди хорошо поддаются гипнозу.
– Не думаю, что это удачный вариант…
– Ты боишься, что его полтергейсты снова попытаются напасть?
– Ты сам видел, что произошло, стоило ему увидеть твои рога, – ухмыльнулся желтоглазый. – Кстати, почему они облеплены стразами?
– Это не стразы! – Бес тут же пришёл в возмущение, будто его обвинили в чём-то позорном. – У всех бернских тойфелей рога имеют уникальный узор. Его выкладывают из крошки особых полернских самоцветов. От этого они становятся крепче, ведь рога – жизненно важный орган для любого из нас.
– То есть после твоей смерти их можно за дорого продать? – глумливо поинтересовался парень, сворачивая в проулок двух многоэтажных домов, больше похожих на гостиничный комплекс.
– Ты умрёшь раньше, – парировал Дивеллонт и посмотрел через подмёрзшее стекло на новый урбанистический пейзаж. – Мы на месте?
– Бросим тачку здесь и пройдёмся, – обозначил Молохов, схватив свою сумку.
– Эй, повелитен пойтерльгайст, ми приехайт, – заговорил иностранец на косноязычном русском, выталкивая сонного Степана наружу.
Мороз в городе был ничуть не мягче. Во всяком случае, так показалось Пенору, когда он закутался в покрывало, прихваченное из коттеджа Канунина. Вдобавок пахло какими-то нечистотами, словно где-то неподалеку прорвало канализацию.
– Ты здесь живёшь? – разочарованно спросил швейцарец, когда они доковыляли до очередного многоквартирного дома.
Стены были покрыты грязной мелкой плиткой, а под окнами первого этажа валялся мусор. Если бы не холод, здесь обязательно кружили бы бродячие собаки. Крайний подъезд оказался раскрыт нараспашку, а внутри пахло кошачьей мочой.
– Фу, как это мерзко, – поморщился бес, боясь запачкать свои красные сапоги.
– Это здание летом планируют снести, – поведал желтоглазый, нажав на обожжённую кнопку лифта. – Тем более я здесь не живу. Я вообще не москвич.
– Оу, а с какого ты города? – полюбопытствовал Дивеллонт, пропустив угрюмого Степана вперёд себя в открывшуюся кабину подъёмника.
– Вряд ли ты о таком слышал, – отрезал парень, и они поехали на девятый этаж.
Свет моргал не только в лифте, но и на лестничной площадке. Поэтому экстрасенс настороженно посматривал на пыльные лампы. Он по-прежнему старался держаться подальше от стен, хотя коридоры в этом доме были узкими.
– Верхневолжское кладбище, – вдруг отчётливо произнёс Александр после трёх стуков в обшарпанную дверь.
Её тут же открыл высокий лысый мужчина в чёрной майке. На его груди посверкивал маленький металлический череп. На широких плечах темнела татуировка в виде вонзённых в кожу иголок, образующих своеобразные веточки. Лицо незнакомца совсем не внушало доверия, учитывая, что нижняя челюсть заметно выпирала, как у какого-то зверя. Лишь жёлтые глаза сказали о том, что перед ними сородич Молохова.
Не промолвив ни слова, бритоголовый пропустил визитёров в крошечную прихожую и запер дверь сразу на два замка. Температура в помещении сразу приятно порадовала иностранца. Здесь было очень тепло. Поэтому ни плед, ни чёрная Сашина куртка уже не понадобились. Он даже не обратил внимание на отклеившиеся обои и старую скрипучую мебель. К тому же сам Пенор не планировал оставаться в этой квартире надолго.
– Знакомьтесь, это Кабал, – сообщил парень, указывая на друга, который даже не кивнул в знак приветствия. – Он свой.
– Оу, менья звайт Дивеллонт, – охотно представился бес, протягивая ладонь.
Но Кабал лишь холодно посмотрел на неё, затем смерил взглядом растрёпанного Степана и удалился в зал. Туда же пригласил всех и Александр.
– Русские все такие необщительные? – шёпотом уточнил швейцарец уже на немецком языке.
– Не обращай внимание, он просто контуженный, – оправдал желтоглазый своего приятеля и показал пальцем на шрам, который темнел у того на лысине. – Люциферит ударил Кабала кирпичом пару лет назад. С тех пор он не особо разговорчив.
– Оу! – ужаснулся Пенор будничному тону своего напарника. – В России водятся люцифериты???
– Не часто, но бывают. В экзархате, кстати, думают, что во всех этих тёмных делах замешан люциферит…
– И я так же думаю, – наконец-то отозвался Кабал густым басом, вернувшись к ноутбуку, на котором темнели какие-то фотографии.
– Поэтому он и не стал помогать мне в аэропорту, – осуждающе произнёс Молохов и обернулся на экстрасенса, зевающего в дверном проёме зала.
– Итайк, ти хотейт спайт, ето хор-рошьё, – потёр швейцарец ладони и ткнул в старый диван. – Я погрюжайт тебья в транэс, можешь сидейт.
– Я н-не хочу, – принялся отбиваться Канунин от его предложения. – И вообще я бы п-попил чаю. И мне надо п-поесть, у меня сахар уп-пал в крови, я это чувствую.
Не дожидаясь этой реплики, Александр уже гремел посудой на маленькой кухне. Оттуда через незанавешенные окна открывался чудесный вид на парк, посреди которого возвышались подсвеченные башни. Кажется, там были купола какой-то церкви и красноватый шпиль ещё одной старинной постройки.
– Wunderschon! – восторженно прогудел Дивеллонт, уставившись на пейзаж. – Это дворец?