Ламбрант и Казначей бесовских пороков
Шрифт:
– Насколько я успела понять, твоя внешность тоже сильно изменилась после смерти, – аккуратно напомнила женщина с видом любознательной ученицы. – Значит, в тебя тоже вселилась какая-то сущность из иного мира?
– Во мне частица Бога! – горделиво заявил Бейлон, хотя с этим утверждением можно было бы поспорить, учитывая его далеко не «божественное» лицо. – Я создание гораздо более возвышенное и прекрасное, чем бесы. И уж тем более меня нельзя сравнивать с такими ублюдками, как перитты.
– Хорошо, если я проткну этому перитту грудь,
– Да, вполне. Это же не бесы. У них вместо обычной крови что-то наподобие плазмы.
– Но сами по себе эти перитты смертны или могут жить дольше людей?
– Учитывая их тягу к приключениям, живут они даже меньше среднестатистического смертного, – усмехнулся кивернит, и вид у него сделался более грозным. Показался ряд мелких острых зубов и тёмный язык. – Как правило, они на кого-то работают, выполняют всякие грязные задания. Выбить долг, припугнуть, устроить пытки или даже убить – вот род их обычной деятельности.
– Как и моей, – вполголоса подметила Герда и поспешила задать новый вопрос: – Что теперь делать с этим оракулом? Из-за него в помещении появляется полтергейст. Его нельзя везти сюда. Может, всё-таки надо подвергнуть его «эвтаназии», чтобы не мучился?..
– Разве он испытывает какие-то муки?
– Он способен вызывать демоническую силу, это небезопасно.
– У тебя воистину сильный пробел в знаниях, – согласился «священник» с тезисом, который она обозначила ещё в начале их беседы. – Настоящих демонов ты ещё даже не встречала. И вряд ли встретишь.
– Тогда как ещё объяснить этот полтергейст? Голоса, руки и головы из стен…
– Это, сестра Гертруда, и есть те самые сущности, которые могли бы стать бесами в его грешном теле. Просто они ещё не поняли, что им не удастся этого сделать. И они злятся от невозможности воплотиться в реальности. Богу они противны. Дьявол ими не интересуется… Можно провести ритуал экзорцизма, но я не хочу.
Он обменялся с помощницей озорным взглядом и вернулся к красной двери.
– Дети, пора продолжить наше занятие! – крикнул он веселящимся в коридоре мальчишкам и жестом пригласил Герду на выход.
– Так что мне делать с этим Кануниным? – недоумённо переспросила она, поднявшись из-за парты.
– Отпусти его, —посоветовал Бейлон под гомон забегающих в класс учеников. – И дождись, пока с ним на связь выйдут другие перитты. Вот тогда отправишь их в ад сразу всей желтоглазой семейкой.
Кивернит маниакально улыбнулся и открыл дверь пошире, напоминая, что золотолицая «монахиня» излишне задержалась на аудиенции с ним. Она в растерянных чувствах вышла в коридор и посмотрела на детские рисунки, развешанные по стенам. Несмотря на яркие цвета карандашей и красок, картинки показались ей мрачными. На них высокие человеческие фигурки пытали чертей и прочих рогатых существ. Откуда-то послушники церковно-приходской школы знали, что вместо крови у бесов тёмная жидкость. Интересно, чему ещё их обучал Бейлон на своих уроках?..
Из-под красной двери вновь полился хор из детских голосов, напевая новую православную песенку. Вспомнив об очередном задании кивернита, Герда поправила платок на рогах и двинулась на улицу. Она надеялась, что слежка за освобождённым Степаном продлится подольше, а Молохов и вовсе не появится ей на глаза.
Но планы самого Александра менялись буквально каждый час. Если ранним утром он не мог собраться с мыслями из-за показаний водителя неотложки, то после восхода солнца его переполняли совершенно другие эмоции.
– Ох и ни фига ж себе! – воскликнул нуллюм, чуть не уронив капельницу, стоявшую рядом с его кушеткой.
Сверху по пластиковой трубочке шла мутная жёлто-серая жидкость, попадая прямо в вену на левой руке. Правой же рукой пациент листал страницы на экране своего телефона.
Кабал уже привык к таким переменам настроения друга, поэтому даже не обернулся. Он просматривал новости на чужом ноутбуке, уже пройдя утренние процедуры по переливанию плазмы. Тем более после такого «питания» мужчина всегда чувствовал прилив слабости. Зато Молохова каждая минута пребывания под капельницей приводила в нервное возбуждение.
– У экзархата нет тела Моринорса! – радостно сообщил он, помахивая своим мобильником. – Наш швейцарский дружок отказался признать труп своего наставника…
– Копытца допустили твоего дружка к телам?.. – удивился сонливый Кабал, почёсывая на лысине кривой шрам.
– Тем хуже для них, – констатировал Александр и посмотрел на вошедшего в палату парня в медицинском чепчике. – Что думаешь, Корп? Это всё швейцарцы мутят? Или московские бесы?
Его очередной желтоглазый товарищ молча проверил установку для переливания плазмы, посмотрел лежащему Молохову прямо в лицо и с врачебным видом оценил состояние его глаз.
– Кетс, ты плоховато выглядишь, – признался он, на всякий случай отобрав у него мобильник. – Тебе нужно отдохнуть…
– Да не надо мне отдыхать! – запротестовал молодой нуллюм и жестом потребовал вернуть телефон.
Корп мотнул головой и присоединился к своему лысому сородичу. Отсюда казалось, что они имели одинаковый рост. Да и одеты оба в медицинскую форму. Лишь так дозволялось находиться в этой больнице без лишних подозрений. Хотя в полумраке комнаты всё имело тёмный оттенок. Окна были зашторены из-за взошедшего солнца, а Кабалу не нравился шум ламп на потолке.
– И Кетсом меня называть тоже не нужно, – продолжал Молохов, нетерпеливо глянув на полиэтиленовую ёмкость с жёлтой плазмой. Там оставалась ещё треть содержимого, из-за чего он угрюмо вздохнул.
– Сашка – это несерьёзное имя, – завёл Корп свою излюбленную тему. – Никто же не называет меня Димкой…
– Нормальное имя, – пожал плечами Александр, сверля взглядом обоих соплеменников. – Почему вообще надо придумывать себе эти дебильные прозвища?
– Дебильный среди нас только ты, – не удержался нуллюм в медицинской одежде, чуть не кинув в неугомонного друга бутылку с физраствором. – Даже копытца меняют свои смертные имена на новые. Чем косноязычнее будет имя, тем сложнее одержать власть над демонами…