Лампа паладина
Шрифт:
– Как где? – я сделала вид, что удивилась. – На работе, где же еще, я вообще-то работаю…
– Почему ты не отвечала по телефону? – взвизгнула мама. – Я звонила тебе раз десять, и ты не брала трубку!
– Потому что я находилась вне зоны действия сети. Мы выезжали за город, в отдаленное место. Ты прекрасно знаешь, что я не сижу в офисе, ты ведь сама устроила меня на эту работу.
Это верно, когда я поняла, что больше никогда-никогда не смогу переступить порог школы, мама, по ее собственному выражению, села на телефон и очень
Мама по-прежнему смотрела на меня странным взглядом.
– Ты можешь объяснить, что же случилось? – тут я заметила в прихожей некоторый беспорядок и грязные следы на коврике возле двери. Следы были явно мужские.
– Случилось? Случилось, что мне позвонили и сказали, что ты попала в аварию, что такси врезалось в столб! – закричала мама.
– Такси? Какое такси? Ты прекрасно знаешь, что я не езжу на такси, я столько не зарабатываю!
Но мама меня не слушала, она продолжала рассказывать про то, как поехала в больницу, как искала там меня, как ей хамили, а потом отправили в морг, и только в морге нашелся нормальный человек, который дал ей понюхать что-то отвратительно пахнувшее, а потом подсадил в труповозку, которая, к счастью, была без содержимого, а только ехала за очередным покойником.
– Мам, ну тебя просто разыграли, я жива-здорова… – Я подсела к ней на пуфик.
– Если бы ты отвечала на звонки… – начала мама.
– Да я потом звонила тебе сто раз, а у тебя телефон, как назло, разрядился!
– А ты что, думаешь, что в таком состоянии я могла вспомнить про зарядку?
– Ну ладно, все хорошо, что хорошо кончается. А это что? – я показала на следы. – Тебя внесли домой санитары из морга?
Мама быстро отвернулась, но я-то прекрасно знаю свою мать, так что сумела прочесть все, глядя ей в затылок.
– Нас ограбили? – спросила я. – Вскрыли квартиру и обнесли ее? Да отвечай же ты толком!
Под моим давлением мама призналась, что, придя домой, нашла дверь квартиры открытой. И не очень удивилась, потому что сообразила уже, что ее нарочно выманили из дома звонком о фальшивой аварии. А по-настоящему удивилась она, когда проверила кое-какие деньги и золотые вещи, а также свою шубу и нашла их нетронутыми, а больше у нас и красть нечего.
Тут меня как обухом по голове стукнуло – лампа! Вот не спрашивайте, почему я о ней подумала, просто вдруг как-то стало мне тревожно, и я бросилась в свою комнату. И сунулась под диван, и, разумеется, не нашла там никакого свертка из старых газет.
Не веря своим глазам, я одним рывком отодвинула диван на середину комнаты и не нашла под ним даже пыли. Хотя в комнате был ужасный беспорядок – одежда вывалена из шкафа, ящики стола выдвинуты, постель скомкана.
Внезапно я осознала, что сижу на диване, пытаясь унять сердце, которое буквально выскакивало из груди. Руки тряслись, зубы стучали… где-то в голове всплыла разумная мысль, что это у меня такая реакция на стресс.
Что характерно, не было ни кашля, ни насморка, только слезы текли из глаз не переставая.
– Что с тобой? – мама стояла в дверях.
– Украли… унесли лампу…
Вот вы не поверите, но если бы мама удержалась и не издала странного звука «пфф!», я бы ничего не поняла, поверила бы, что воры унесли лампу, потом пришла бы в себя и жила спокойно дальше.
Что меня заставило вскинуть голову и посмотреть на маму, до сих пор не могу понять. Но когда я посмотрела, как она облизывает губы и отводит глаза, я все поняла.
– Это ты? – Я вскочила с дивана и подбежала к ней. – Это ты ее выбросила?
– Да что такое… – заговорила мама таким фальшивым голосом, что даже пятилетний ребенок понял бы, что она врет. – Ну что с тобой, успокойся, Мариночка…
Вот, вот это самое оказалось последней каплей. Как я ни боролась с мамой с самого детства, она никогда не звала меня Мариной. А только Марьяшей, говоря, что раз уж дано человеку имя, то нужно его с честью носить до конца, а не менять. Сначала захочешь одно, потом другое, а документы? Ты же все-таки не колхоз, чтобы тебя десять раз переименовывали.
Она меня не убедила, но сейчас я сразу поняла все.
– Ты ее выбросила? – спросила я зловеще.
Вот вы не поверите, но в первый раз в жизни мне захотелось схватить свою мать за плечи и трясти ее как тряпичную куклу, пока не признается во всем.
Впрочем, она и не думала ничего скрывать.
– Да! – сказала она. – Да, я ее выбросила! Но это должна была сделать ты! Ты сама! Все в этом доме держится только на мне! Я готовлю, я убираю, я слежу за счетами и за твоей одеждой, все я!
– Когда? – перебила я ее.
– А? – Мама остановилась посреди своей пламенной речи. – А, еще утром… Куда ты?
Я вылетела из подъезда в расстроенных чувствах.
Я никак не хотела понимать, что на маму не за что сердиться – я ведь сама обещала ей выкинуть лампу, и она понятия не имела, что эта лампа мне дорога… Да если бы я сказала, что мне нужна эта лампа, мама все равно бы не поверила.
А лампа мне действительно была очень дорога. Насколько дорога – я поняла только сейчас, когда лишилась ее.
А почему, собственно, я так расстроилась? Неужели я действительно верю, что эта лампа помогает мне заглядывать в будущее и предотвращать грядущие несчастья?
Но ведь это на самом деле так! Уже два раза лампа помогла мне! Благодаря ей мы с мамой не сели в автобус, который попал в страшную аварию, а потом благодаря этой же лампе мне удалось спасти Ираиду Павловну…
Как бы я ни относилась к Бастинде, но совершенно не желала ей увечья и уж тем более смерти! К тому же после происшествия в старом доме купца Синерылова Бастинда явно стала проявлять человеческие качества.