Ландо
Шрифт:
Глава 1
Мы, Сэкетты с гор, привыкли с детства охотиться. Лишь некоторые из нас путешествовали. Но я всегда завидовал Жестянщику Тинкеру. Он появился возле моей хижины неожиданно. Я, заметив его издали, сначала не мог разглядеть, кто идет. На всякий случай взял винтовку, спрятался за поленницей и приготовился стрелять, если меня навестит Хиггинс.
Догадавшись наконец, что мой гость не враг, я снова вернулся на мельницу: у меня как раз кончилась мука, и я здорово проголодался.
В горах Тинкера
– Если думаешь, что я Хиггинс, то лучше выброси это из головы. Твой двоюродный брат Тайрел пристрелил последнего из Хиггинсов несколько месяцев назад. Вы, Сэкетты, покончили с ними.
– Я не из тех Сэкеттов. Мне никогда не приходилось стрелять ни в одного из Хиггинсов, но если на меня нападут, пусть не сомневаются – получат по заслугам.
– Тайрел и Оррин отправились в западные земли. Кажется, ты последний из Сэкеттов в Теннесси.
– Может да, а может и нет, – сказал я, продолжая работать на мельнице. – Мне тоже пора отправиться на Запад, иначе всю жизнь просидишь в горах, так ничего и не увидишь.
Тинкер промолчал, но я почувствовал, что у него есть что-то на уме и он просто обдумывал решение.
– Вот ты, – продолжил я, – изъездил вдоль и поперек все горы и селения. Это жизнь! Сколько интересного!
Мне хотелось уйти с гор еще и потому, что я слишком долго жил здесь и знал каждый извилистый ручеек, каждое дерево, разрушенное молнией. Пока мне доводилось бывать только в молитвенном доме на Кроссинге (прихожане собирались там по субботам), да в школе, куда молодежь сходилась по воскресеньям потанцевать или посмотреть на борьбу. Я давно задумал уехать на Запад, но все ждал благоприятного случая. И вот вернулся Тинкер. Если не теперь, то когда же?
Наполнив мельничный бункер, я сделал пробное вращение и спросил:
– Ты собираешься ехать? – и добавил: – Буду рад составить тебе компанию.
В то время Тинкер был одинок. Выглядел он необычно – высокий, с удлиненным смуглым лицом, странным взглядом желтых глаз он чем-то напоминал индейца. О нем ходили слухи, будто бы пришел он к нам издалека, но лично я ничего не знал об этом, ни о его отношениях с иностранцами, хотя познания Тинкера в разных областях отличались широтой. К тому же он обладал необыкновенной ловкостью и хитростью.
Вечерами, когда мы бывало сидели у костра, его пальцы работали без устали. Он плел удивительные украшения, которые так нравились женщинам. Подобных мне не доводилось видеть.
– Я думал об этом, Ландо, – сказал Тинкер, – но мне привычнее действовать в одиночку, общество меня раздражает.
– Меня тоже. Но я все равно уеду на Запад. Буду обрабатывать землю, может, разбогатею. Ты ловкий, сноровистый, любую вещь сделаешь. У меня тоже есть способности к ремеслу. Вдвоем мы достигли бы гораздо большего, чем в одиночку.
– Да, руки у тебя на месте. Пару раз тебе даже удалось обойти меня.
Пару раз? Всегда! И ему это хорошо известно, но не в моих правилах напоминать об этом!
– Вот только мне, видно, никогда не сделать такой нож, как у тебя.
Тинкер вытащил трубку и собрался закурить. Я понял: наконец он выскажет все, что у него на уме.
– У тебя есть враги. Поэтому ты решил уйти отсюда?
Меня разозлило, что он так думает, но я сдержался и постарался ничем не выдать свой гнев.
– Имеешь в виду Вилли Кэфри и его сына? Это они должны бояться меня, а не я их. Мой отец совершил ошибку, оставив меня у Вилли и поручив ему мое воспитание. Он тогда был вне себя от горя и не мог рассуждать трезво.
– Кэфри тогда пользовался уважением, – заметил Тинкер, – хотя у него крутой нрав и он слишком любит деньги. Разбогатев, Вилли сразу же почувствовал жажду власти.
Все началось с золота, которое досталось ему без всяких усилий с его стороны. Отец оплатил мое образование и содержание. Пришло время, и я решил вернуть свои деньги.
– Ты здорово разукрасил его сына.
– Он сам напросился. Пришел ко мне и стал размахивать кулаками.
Высыпав муку, я укрепил дробилку и снова наполнил бункер. Моя мельница производила только первичную обработку зерна, слегка размалывая его, затем мне приходилось устанавливать дробилку и крутить ее до тех пор, пока мука не станет пригодной для выпечки.
– Все только и болтают о том, как ты встретил Вилли Кэфри в молитвенном доме. И дьякон и прихожане слышали, как ты потребовал, чтобы он вернул деньги твоего отца с процентами. Люди видели, как он разволновался, стал врать и изворачиваться, но всем известно, что пять лет назад ты убежал с его фермы и с тех пор живешь в своей хижине один. Не секрет, что вскоре после того, как твой отец оставил ему золото, он купил скот и ранчо. Но учти, Вилли никогда не простит тебе такого тяжкого обвинения. Он гордец, а ты оскорбил его при всех, в церкви.
– Деньги по праву принадлежат мне, Тинкер. Когда Кэфри понял, что мой отец не вернется, он забрал меня из школы и отправил работать в поле, а своего сына послал учиться вместо меня.
Дробилка снова заработала, шум мешал разговаривать. Наконец я опорожнил бункер и заключил:
– Если у меня и есть враги, то только Кэфри. Других не знаю.
Тинкер бросил на меня пытливый взгляд, который озадачил меня.
– А трое мужчин – высоких, длиннолицых, темноволосых? Трое усачей, похожих друг на друга, как горошины в стручке, по фамилии Курбишоу?