Ланс

Фирсова Светлана Дмитриевна

Они вошли в помещение. Дариел увеличил глубину восприятия, чтобы видеть сквозь иллюзию девушки. Непонятного какого-то пепельно-грязного цвета короткие волосы. Даже до плеч не достают. Ни одна женщина не переживет такого позора, а эта… Ах, ну да, их же бреют тут… Лицо все измазано в грязи. Веки постоянно дрожат. Лицо худое, как у больного деревенского подростка, да и сама вся худая. Ребра просвечивают сквозь кожу. Их тут вообще кормят? Надо бы проверку сюда отправить. А то в кошмарном сне такая привидится…

– Карел, я не могу его дозваться, не получается пробиться. Он меня даже не слышит, – с тревогой в голосе проговорил лекарь.

– Нужен человек, эмоционально привязанный к ней, лучше два или три. Так надежнее, – проговорил Дарел. Человеки, бестолковые, ненужные люди… Отец

был неправ, когда говорил, что они равные нам. Чушь. Но отец… привычная тоска на душе…. Впрочем, что ни говори, а эта девочка – герой. Даже из высших рас не всем такое под силу. Первый смертник за всю историю, ставший свободным. Да и подопечных своих она вытащила, по словам Карела. Она даст надежду другим смертникам. Все обреченные поймут, что могут освободиться. Два боя с тенями и два боя с орками. Невероятно. И если то, что рассказал Карел, правда…

Сотник Карел вышел. Спустя некоторое время в лазарет вошли сам сотник, Рандом и Рон. Остальных лекарь не пустил. Они остались ждать на крылечке. Дракон знал каждого из них, очень уж подробно их описал Карел. Вошедшие встали вокруг больного. Дариел сел рядом, и взял руку Ланса. Настроился на эмоции подошедших. Боль, надежда, благодарность и благородство, желание отдать все за жизнь и здоровье друга. Надо же, повелитель и представить не мог, что люди способны на такие чувства и такую верность. Он сам мог похвастаться лишь тремя разумными, которым мог довериться и, разумеется, людей среди них не было. А тут девчонка-человечка. Интересно. Интересная игрушка Кардейла. Как же не хочется Ее упускать! Проклятый вампир! Надо будет подумать, что ей предложить и что предложить Кардейлу взамен игрушки. Но сначала ее надо вытащить, а потом дать отдохнуть. Безумие так просто не проходит…

Дракон стал усиленно аккумулировать эмоции окружающих и транслировать их в ауру, практически вплетая в нее. Надо наполнить мир души безумной этими эмоциями. Как же найти ее. Ну что же, примитивная грязная человечка, где же ты скрываешься? Повелитель сосредоточился.

Вдруг девчонка дернулась и схватила руку повелителя своими тонкими костлявыми руками. С неожиданной силой притянула его к себе и уткнулась в грудь. Повелитель неожиданно для самого себя взял на руки ее грязное, дрожащее и напряженное тощее тельце. Спазмы свели мышцы, продолжая истязать измученное тело. Посадил к себе на колени. Поморщился. Обругал себя последними словами. Теперь костюм грязный. Грязные окровавленные колтуны волос вызывали брезгливость и омерзение. Девчонка дрожала и вдруг произнесла сорванным хриплым голосом, обдавая кожу на шее горячим дыханием.

– Мама? Мамочка! Не плачь, пожалуйста… родная моя… Ну что ты… У меня все хорошо, Мама… – сорванным голосом прохрипела безумная, судорожно вздохнула несколько раз и вдруг зарылась в волосы повелителя, не на шутку озадаченного таким поворотом, и выдала новую порцию бреда:

– Мама, твои волосы… шерстка Шармель… Это моя шерба… маленькая совсем… я обязательно… тебе ее покажу. Мамочка, как же долго тебя не было… Мне так больно, мама…, – прошептала девчонка.

Наконец у нее из глаз полились слезы. Начала осознавать свое тело, а вместе с ним и боль. Хороший признак. Повелитель понял, что она видит свою мать и попытался смоделировать поведение матери. Надо войти с ней в контакт, иначе он ее не вытащит. Кому скажи, что он возится с грязной человечкой – на смех поднимут. Но и так бросать нельзя. Без него не вытащат. Как смоделировать поведение человеческой матери? Хотя, нет. Не человеческой. Ее матери. Исходя из ее слов, между ними существует привязанность. А значит… Значит надо вспомнить его человеческую няню, ее отношение к нему. То, что он пытался забыть. Проклятый лагерь!

– Ну что ты… Не бойся, не плачь малышка… Я с тобой. Уже все хорошо, – попытался успокоить тихим, ласковым голосом безумную и войти с ней в контакт. Как странно говорить такие слова. Надо было взять сюда дворцового целителя. И бросить так не получится. У Кардейла крышу сорвет. Связываться с ним Дариел точно не собирается.

Вообще Дариел был удивлен, какая сильная любовь между матерью и дочерью. Обычно люди не ценят своих детей, если не сказать больше. А чего их ценить – низшая раса. Это у высших требуется прорва энергии даже для зачатия, не говоря уже о протекании беременности. У людей-то с этим все просто. Хоть каждый год. Как кошки плодятся. А тут… девчонка… сплошной сюрприз. Поскорее бы пришла в себя. Повелитель чувствовал себя идиотом. Он с удивлением проследил за своей правой рукой, которая неосознанно гладила грязную и мокрую тощую спину безумной девчонки. Откормить бы ее… Стоп! Это не его мысли! Это дракон в нем… Жесткие спутанные грязные волосы. Крестьянка? Воровка?

Хорошо, что хоть раны все лекарь залечил. Повелитель себя сейчас совершенно не понимал, что было ему категорически не свойственно. Ни себя, ни своего зверя. Ему было странно и не понятно, он нервничал. Дариел почти никогда не испытывал чувства жалости. Только несколько раз в детстве к своему питомцу. Его зверь – тем более. Бред! Но это девчонка… Человечка… Она другая. Она выжила здесь. Она вытащила отсюда своих подопечных. Она изменила их. В их ауре ярко видны уже не примитивные эмоции, но чувства! Чувства долга, сила духа, принципы, ответственность. Да что с ним такое происходит? Какая ему, дракону, разница до чувств и эмоций людей? Он вытащит ее, и пусть Кардейл делает с ней все, что захочет!

– Давай малышка, возвращайся, – снова произнес он тихо, почти шепотом, наклонившись к ее шее и задевая сосульки и колтуны спутанных волос своей щекой. Не страшно. Дома отмоется. Ну, Кардейл, удружил. Жалкий тощий цыпленок.

– Мамочка, я не хочу. Я с тобой останусь. Мне хорошо с тобой. Ты только не отдавай меня никому, – стала быстро бормотать безумная, отчаянно вцепившись в шею Повелителю драконов, – Мамочка, родная моя. Там больно и плохо… там ненависть… одиноко и страшно… и мокро. Мама, там постоянно дождь… и холодно… Я с тобой буду… я так люблю тебя! Я буду самой послушной, мама. Я не хочу в жизнь.

– А чего ты хочешь, малышка? – Надо выводить ее из эмоций. Вопрос заставит ее задуматься, а там и до осознания не далеко. Девчонка помолчала и немного расслабилась.

– Домой хочу… Чтобы только мой дом. Он будет похож на наш… и шторки голубые будут… и сени… и баня… и огород… сад с сиренью… – девчонка еще расслабилась и уже еле слышно шептала слова. Повелитель презрительно усмехнулся про себя: «Нищенка? Интересно, кто и за что ее осудил? Воровка? Убийца?»

А еще ей не нравится дождь. Как будто он хоть кому-то нравится. Мелкий, противный, постоянный. Повелитель поморщился и подумал, что этот дождь достал даже его. Но уже скоро лето! А летом все красиво! Надо будет дать распоряжение, что б показали этому тощему цыпленку красоту цветущей земли драконов. Как странно, что негативные высказывания этой человечки задели что-то в его душе. Сколько плохого и мерзкого она видела в этом лагере. И будь она мужчиной – все было бы понятно, но женщина? Человеческая женщина?! Это не поддается никакой логике. Как она смогла? А может она холодная, без эмоциональная, бесчувственная, черствая…? Нет. Он не будет ее сканировать. Потому что слишком много чести для нее. Итак, он, Повелитель драконов, сидит тут и убаюкивает, держа на своих коленях этот жалкий кошмарик. Гладит по голове и думает о ее сканировании. Бред. Нет, не будет он этого делать. И еще потому что он не вор, чтобы тайно подсматривать. И еще потому что она человечка. Ему нет дела до грязной, полуразумной человечки. Он итак изгваздался весь об нее.

Вопреки совершенно логичным и правильным мыслям, Повелитель аккуратно нырнул в пласт воспоминаний нескольких месяцев, погружаясь в них с головой. Но не глубоко. Дальше он просто не смог. Только мельком. Как вор. Постоянное напряжение, тренировки, ожидание удара в спину, подлость, попытки убийства и тотальный контроль все и вся. Сон по четыре часа в сутки и тоже в полглаза. Странная конструкция, которую она называет сеткой координат или сигналкой. Тренировки с Карелом и Василеем. Танцы с мастером. Команды и увеличение нагрузки. И снова ненависть. Теперь уже от команды. Боль от того, что вынуждена причинять боль. Привязка к ребятам. Ответственность за друзей. Она их называет подопечными, но они стали ей близки как друзья. Постоянная осторожность, проверки, медитации, начало безумия.