Ланселот
Шрифт:
— Но какой-то свет ему все-таки нужен?
— Достаточно лунного.
Я бросаю взгляд на календарь.
— Луна сейчас в первой четверти.
Он подпихивает очки по переносице вверх.
— Есть умножители и на инфракрасный диапазон.
— Хорошо.
— Единственное, что еще потребуется, так это пульт управления. Его можно разместить где угодно.
— Как насчет библиотеки, вот здесь?
— Разве мистер Текс и Сиобан не пользуются ею? Нам нужно такое место, куда точно никто не сунется.
— Я просто возьму да
— Замечательно. А кабели из лифта и воздуховодов можно протянуть через третий этаж.
— И что это за пульт будет?
— Надо поставить многоканальную деку и монитор «Конрак». Буду вести запись на пять пленок.
— А за сколько времени ты сможешь все это смонтировать?
— Надо съездить в Новый Орлеан за аппаратурой. — Он посмотрел на часы. — Завтра. И еще один день на установку, если в доме никого не будет.
— Не будет. В ближайшие два дня у них съемки в предместье. Сцена в суде и любовная сцена в библиотеке.
— Очень хорошо. Тогда, при удачном раскладе, готово будет послезавтра к вечеру — это в том случае, если мне удастся достать оборудование. Но я практически уверен, что удастся.
— Надеюсь. Потому что через пару дней они начнут снимать в Бель-Айле. И тогда уже будет поздно.
— Мы справимся. Естественно, что от вас требуется, чтобы завтра и послезавтра в доме никого не было и чтобы не заходили ночью в библиотеку.
— Сколько все это будет стоить?
— Фотоумножитель может стоить тысячи четыре, он дорогой. Но общая стоимость вряд ли зашкалит за восемь-десять тысяч.
— Десять тысяч, — повторил я. — Такая сумма у меня на счете есть. Наверное, лучше выдать тебе наличными. Банк открывается в девять, так что в половине десятого ты уже сможешь отправиться.
— О’кей.
— Ладно. И что ты в результате получишь?
— Пять пленок. Вроде вот этой, — он взял со стола восьмидорожечную кассету с квартетами Бетховена. В течение последних месяцев я усвоил, что могу пребывать в относительном покое, если а) пью, б) читаю Реймонда Чандлера и в) слушаю Бетховена, причем все это одновременно.
— Осталась только одна проблема, — проговорил Элджин, вертя в руках кассету.
— Какая?
— Время. Даже на это нельзя записывать пять часов кряду. А! — У него уже было решение. В охватившем его изобретательском раже ему достаточно было сформулировать задачу словесно. Высказать значило решить. Он даже пальцами прищелкнул.
— Используем датчик движения Субиру.
— А это что такое?
В небрежности его интонации различалось возбуждение, опьянение от собственной квалификации и познаний. Он махнул рукой.
— Ну, вы ведь слышали про магнитофоны, которые включаются на запись при звуке голоса? Появился звук — пошла запись.
— Это как у президента США, что ли?
— Да. — В полном восторге он даже пропустил мимо ушей иронию. — Тот же принцип действия. Только по отношению к свету.
— Что-то или кто-то. То есть ты хочешь сказать, что просто на спящего человека она расходоваться не будет?
— Если он или она будут лежать неподвижно, то нет. Если же человек начнет ворочаться или говорить…
Если кто-то или что-то будет двигаться. Да, вот то, что надо. Именно этого я и хочу. Кто двигался, куда и с кем.
Теперь мне надо было съездить на место съемок, чего я никогда еще не делал, разведать, сколько времени они займут, и предупредить Элджина, если мои гости решат вернуться в Бель-Айл раньше времени. Надо, чтобы он успел обустроить собственную съемочную площадку и подключить камеры.
Выяснилось, что волноваться не о чем. Целый день они потратили на одну короткую сцену с Марго и Троем. Раз двадцать он прижимал ее к библиотечным стеллажам, изображая половое сношение. Его снимали сзади, а он что-то быстро и ловко проделывал с Марго. Впрочем, он был одет.
Увидев меня, Мерлин удивился, но, как всегда, был приветлив и общителен. Я сказал, что приехал пригласить их в Бель-Айл и убедиться, что они съехали из гостиницы. Тем более, только что предсказали ураган, а гостиница стоит на болоте, и ее может затопить.
— Вы замечательный парень! — Мерлин подошел ближе и взял меня за руку. При каждой нашей встрече он вел себя так, словно мы одни, окружающих как бы не существовало. Взгляд его голубых глаз был доброжелателен, а беловатая их старческая прозрачность застилала его дымкой особой нежности. — Какое странное совпадение, что мы тут ураган изображаем, а к нам приближается настоящий. Впрочем, эта сцена к урагану отношения не имеет.
— Мне надо, чтобы было слышно, как расстегивают молнию, — сказал Джекоби Трою.
Декорацией служила небольшая публичная библиотека в предместье. Окрестные жители наблюдали за происходящим, стоя на дорожке, в дверях и сидя на складных стульчиках, которыми уставили и тротуар, и газон, и подъзд. Внутри все перевернули вверх дном, словно ураган уже пронесся — все было сдвинуто в сторону, чтобы не заслонять Троя и Марго у стеллажей. Бело-голубые прожектора светили ярче и жарче, чем солнце на улице. Тяжелые кабели вились по траве, вытоптанной, как на праздничном гулянье. Между дублями Трой застегивал штаны, валился на спину и чистил ногти, вполуха выслушивая наставления Джекоби. Марго в роли библиотекарши была в белой блузке и кашемировом кардигане с поддернутыми рукавами, очки у нее висели на шее. Чувствовалось, что она не свободна: на лице застывшая маска наглости, движения деревянные. Нет, понял я, она не актриса. То, что она делает, не игра актрисы, то есть она не героиню какую-то играет, она, скорее, изображает из себя актрису, кого-то играющую. Недаром в свое время ей пришлось эту карьеру бросить.