Лапочка

Давыдова Ирина

– Булат, какой гвоздь? Гвоздь у тебя в… Мне правда помощь нужна, поторопись, я опаздываю в универ.

– У тебя пары в девять начинаются, а сейчас только полвосьмого.

– Правильно! А пока справлюсь, и того полдесятого будет!

– Ох, Лика, если зовешь из-за ерунды…

– Да как ты мог подумать на меня такое?
– возмутилась я, мысленно думая, куда бежать после того, как он узнает зачем я его позвала.

– Сейчас приду.

– Дверь будет открыта! – успела сообщить, прежде чем он бросит

трубку.

Отложив телефон, побежала открывать замок, и как только он щелкнул пару раз, сразу же вернулась в спальню, сбросила халат и осталась стоять в одном нижнем белье. Только лифчик расстегнула, придерживая его за прозрачные чашечки, если их можно таковыми назвать. Кружево – моя слабость.

– Что произошло, Лика? Ты где?

– Булат, я в комнате у себя, - крикнула ему, и отбросив волосы за плечи, обернулась лицом к двери.

– Что так-ко-ее? Ангелика, у тебя что одежда закончилась? – еле выдавил из себя, замерев у входа в спальню.

– В смысле? А, это, нет, что ты, конечно же нет! Просто никак не могу справиться с застежкой, а мне этот лифчик как раз под кофту, которую собралась сегодня надеть. Другие не подходят, понимаешь?

– Ты зачем меня позвала? Чтобы я посмотрел на твой лифчик? Или на твое тело?

– Кхм, Булат, вообще-то, я не привыкла к обществу мужчины, но так, как рядом кроме тебя никого нет, я позвала тебя. Нет, если тебе сложно помочь мне, я подожду Грека, и тогда он сам сделает это! – обижено провозгласила я, и резко развернулась, взметая в воздух волосы, которые тут же ударили меня по щеке.

Булат продолжал стоять позади, и я могла слышать его тяжелое дыхание, вызванное то ли моим видом, то ли упоминанием моего охранника. В любом случае – оба варианта мне нравились, ведь это лишь подтверждало, что я Булату не безразлична. И вроде поняла уже это, но наблюдать за тем, как он пыжиться, было безумно приятным занятием.

– Позволь узнать, что сделает Грек?

– Ничего, иди! – буркнула себе под нос, продолжая придерживать лифчик, чтобы он не сполз, окончательно оголив мое тело.

– Что сделает Грек? – уже более настойчиво повторил Булат, и в голосе его я услышала нотки ярости.

– Лифчик застегнет! Тебе же тяжело, наверное, такой же слабенький, как и я!

– Ты чего совсем с дуба упала, девочка? Чужому мужику позволишь смотреть на тебя голую?

– Ну, тогда помоги, - прошептала я, медленно разворачиваясь и игриво опуская взгляд к грудям.

– Убить тебя мало, - прорычал он и ринулся ко мне, руками резко поворачивая за плечи, и убирая волосы вперед. Да у меня скоро голова закружится от таких разворотов!
– Не понял!

– Что такое? – невинно поинтересовалась, и от волнения прикусила нижнюю губу. Только волновалась я вовсе не из-за того, что меня накажут, а от близости красивого мужчины.

– Ты что, обманула меня?

– Нет, конечно!

Зачем мне это?

– Действительно, зачем тебе это? Где застежка?

– А! Так она впереди, - и я резко обернулась к нему, и взглядом замерла на ключицах, которые мне тут же захотелось облизнуть. Ням-ням.

– Потрясающе! Не проще другую кофту найти, под другой лифчик?

Я видела во взгляде Булата что-то пока мне непонятное, точно такое же, как было вчера, и смею предположить, что это страсть или желание. Ведь именно когда он был возбужден, в его глазах я наблюдала те же самые эмоции.

– Нет, не проще. Кофточка новая, я ее еще ни разу не надевала. Ну сделай дело и иди, чего ты боишься?

Богословский опустил взгляд на грудь, которая от давления моих рук знатно выпирала, привлекая к себе внимание. Да, милый, кто сказал, что будет легко? Громко сглотнув, Булат посмотрел мне в глаза, и прежде, чем сдвинуть мои руки, чтобы ему было удобнее застегивать, тихо прошептал мне прямо в губы:

– Я тебя накажу, обещаю, накажу. За все.

– Ты застегнешь в конце концов мой лифчик, или я все же попрошу об этом Грека?

И он сорвался, перехватил тонкую ткань, и обжигая мою кожу своими пальцами, застегнул вполне себе исправный замочек. Мне кажется, скоро от его обычных прикосновений я буду плавиться и растекаться лужицей, потому что мне настолько становилось жарко, словно в помещение было градусов сорок. Меня нужно тушить, но неужели это происходит из-за его пальцев? Или одно присутствие Булата доводит меня до отчаяния, и я всем телом желаю ощутить его ласку?

Почему он замер? Я смотрела на его губы, и молила, чтобы он меня поцеловал, но в то же время не понимала, почему он молчит. Длинные пальцы медленно отпустили крючок, и вместо того, чтобы отстраниться, принялись исследовать красное кружево, двигаясь по рисунку. Он хочет сделать вид, что его интересует материал, или таким образом ощупывает мою грудь? Во второе я верила больше, и вместе с ним следила за движением пальцев. Его взгляд блуждал от одной груди к другой, а мне в пору было застонать, потому что между ног сладко ныло от удовольствия. Как же мне хотелось большего, хотелось, чтобы он коснулся меня там, в самом центре женственности, где никто и никогда не прикасался. Только он, только для него все.

Вздрогнула, когда большие пальцы легли на затвердевшие от возбуждения соски. Он слегка сжал их, сорвав стон с моих губ, и тут же перехватил меня за волосы, крепко сжимая их на затылке.

– Ты решила устроить мне испытание, девочка? Решила проверить насколько хватит моей выдержки, и не сорвусь ли я? Хочешь поиграть?

– Хочу доказать тебе, что от своих чувств не сможешь уйти.

– А что, если у меня нет к тебе чувств? Что будешь делать тогда? Игры не бывают вечными, Лика, и когда-нибудь ты это поймешь.