Ласковый деспот
Шрифт:
— О, ничего страшного, — горячо откликнулась Клэр, и на сердце будто потеплело. — Главное, сегодня вы были по-настоящему нужны Линди.
— Да, в этом сомневаться не приходится. Только непонятно, откуда в ней такая перемена? И что будет, когда она поправится?
— Можно поговорить с вами о Линди? — неуверенно спросила Клэр. Сегодня утром она лежала в постели и размышляла, пытаясь найти объяснение поведению девочки. Почему она вдруг разрыдалась, когда Саймон хотел уйти и прислать вместо себя Тильду. Клэр почти заснула, когда вдруг
— Да, руки у меня часто чесались, — признался он с невеселой усмешкой. — Сам не знаю, как удержался в тот вечер, чтобы не отшлепать ее… слава богу, что я этого не сделал. Я не простил бы себе, что побил малышку, когда она уже заболевала.
— Да, наверное, вам действительно было неприятно наблюдать ту сцену, так что не вините себя. Знаете, мне ведь тоже было не по себе. Казалось, что я во всем виновата.
— Вы здесь ни при чем. На самом деле вы ее понимаете гораздо лучше, чем я. И мне надо было сразу вас послушать.
Клэр вновь почувствовала, как по телу разлилась приятная теплота. И всего-то от его похвалы… Очнувшись от приятных дум, она снова спросила, можно ли поговорить о Линди.
— Да, конечно.
— А вы не будете… сердиться?
Саймон бросил на нее странный взгляд. Казалось, его это позабавило.
— Такое впечатление, что вы не ожидаете от меня ничего другого. Что ж, ничего не могу обещать в таком случае. Впрочем, постараюсь не раздражаться, — прибавил он и рассмеялся.
Клэр тоже засмеялась и сказала уже спокойнее и веселее:
— Тогда придется рискнуть. Другого не остается.
Некоторое время он молчал, разглядывая девушку с каким-то новым, незнакомым выражением лица, отчего щеки ее зарумянились.
— Так что же? — спросил он наконец.
— Я уже давно об этом думаю, — начала Клэр, — но когда сегодня Линди заплакала, я вдруг поняла, что вы ей очень небезразличны. На самом деле, мне даже кажется, что она вас по-настоящему, искренне любит.
— Клэр, вы ошибаетесь.
— Я в этом уверена, мистер Кондлифф.
— Тогда как вы объясните ее боязнь?
— Я не думаю, что вы ее пугаете. Она боится вызвать ваше неудовольствие. А если ваше недовольство для нее так болезненно, значит, она наверняка любит вас, согласны?
— Почему вы так решили? — Он заинтересованно оглядел девушку с ног до головы.
— Дело в том, что у Линди темперамент очень похож на мой, — призналась Клэр, внимательно разглядывая свою чашку. — И я знаю, что в подобных обстоятельствах у меня была бы примерно такая же реакция.
Саймон долго, задумчиво смотрел на ее склоненную голову.
— Значит, если бы вы любили человека, стали бы заикаться и дрожать всякий раз, когда разговариваете с ним?
— Но Линди так не делает, — возразила Клэр удивленно.
— Вы не ответили на мой вопрос. Так что же?
Клэр смотрела на Саймона во все глаза, но по его виду было не похоже, чтобы он ее дразнил.
— А зачем вам?
— Так просто, полюбопытствовал. — Мужчина взял блюдо с пирожными и протянул ей через стол.
— Если бы мне человек был небезразличен, я бы сделала все, чтобы ему было хорошо. — Клэр автоматически взяла с блюда пирожное и положила себе на блюдце. — Если бы я считала, что мое присутствие этому человеку мешает — а что еще я могла бы думать, случайно подслушав разговор, где обо мне отзывались как о досадной обузе? — я постаралась бы держаться от него подальше и не попадаться на глаза. А если бы во время разговора со мной человек делался угрюмым и недовольным, я, если возможно, старалась бы совсем с ним не общаться…
— Хватит, хватит! — не выдержал Саймон. — Вы что, хотите сказать, я так веду себя с Линди?
— Ну вот, я же говорила, что вам это может не понравиться, — нежно напомнила ему Клэр. — Да, мистер Кондлифф, я считаю, что вы так обращаетесь с Линди. И в этом причина ее страха. Она постоянно молит вас о том, чтобы вы были к ней терпеливы и снисходительны.
Мужчина замолчал в изумлении. Потом резко произнес:
— Да, не скажу, чтобы мне было лестно слышать такие вещи, мисс Харрис. Мои… служащие обычно проявляют больше такта и держат свое мнение при себе!
Клэр опять напомнила, что ожидала от него именно такой реакции, потом замкнулась в молчании, чувствуя себя ужасно. Она понимала, что чересчур разоткровенничалась. Надо было все преподнести ему более деликатно. Саймон гонял пальцем крошки по тарелке. Девушка молча наблюдала за ним и вдруг с удивлением заметила, что лицо его прояснилось, а сердитый блеск в глазах исчез. А вскоре губы его тронула чуть заметная усмешка.
— Если вы правы, получается, что мы с Линди гоняемся друг за другом кругами. Я сержусь на то, что она меня боится, а она боится меня именно из-за того, что я на нее сержусь. Если бы я перестал злиться и был с ней поласковей, она перестала бы меня бояться, и наоборот. Господи, как все запутано!
— Бедняжка Линди. Она по детской наивности думала, что, если будет при вас покорной и послушной, вы смягчитесь. А это, наоборот, усиливало вашу злость, и в результате она стала по возможности избегать вас. — Клэр улыбнулась. — Я же говорила, она очаровательный ребенок. Надеюсь, что когда-нибудь вы и сами это узнаете, мистер Кондлифф.
— Не сомневаюсь. — Он улыбнулся. — По крайней мере, теперь я стал лучше ее понимать. Наш разговор оказался очень полезным. Для меня многое стало понятно. Что ж, должен вас поблагодарить за это.