Ласковый убийца
Шрифт:
Сконфуженный Алексей Борисович неловко обнимал Наденьку и негромко кряхтел и ойкал, когда ее вздрагивающие острые плечики касались его ребер.
– Ой, ну слава Богу, живой! – хлюпая носом, умилялась она. – Кто же это тебя так? – слезы постепенно заканчивались.
– Да… Так получилось, – бурчал Болтушко.
– Пойдем, вымоемся, помажем йодом, а потом ты мне все расскажешь, – Надя захватила инициативу в свои руки и потащила Алексея Борисовича в ванную.
После окончания
– Может, хочешь чего-нибудь поесть? – участливо спросила она.
– Угу. Орехов, – с сарказмом отозвался Болтушко.
Надя не рассмеялась – она всплеснула руками и покачала головой.
– Ну, так что же с тобой случилось? Как это произошло?
Алексей Борисович рассказал ей все…
Все, что непосредственно относилось к делу.
Некоторые моменты он предпочел опустить, справедливо полагая, что и так уже сильно пострадал сегодня – нет нужды умножать список увечий.
Надя внимательно его слушала и задавала иногда дурацкие вопросы. Ну, например: "а чем они тебя били? Палкой?"
Болтушко сначала опешил, а потом разозлился:
– Ну почему палкой-то? Не было у них никакой палки!
– Ой, Алеша! Ты же сам говоришь, что потерял сознание. Как же ты можешь помнить? – возразила Надя.
Алексей Борисович хотел что-то ответить, но передумал. С женщинами спорить нельзя – это абсолютный закон, по сравнению с которым второе начало термодинамики – не более, чем маловероятная гипотеза. Он досадливо поморщился и махнул рукой. Наверное, это должно было означать: "Хорошо. Пусть палкой!". Он подул на горячий чай и отхлебнул маленький глоток. Снова поморщился.
Так, с небольшими перерывами, он рассказал жене все.
Что непосредственно относилось к делу.
Зато следующий день – воскресенье – Болтушко провел в безделье и неге. Надя хлопотала вокруг него: поправляла подушки, приносила тряпки, смоченные холодной водой – запоздалое средство борьбы с отеком, подала ему в кровать картофельное пюре и курицу, тушеную кусочками.
Алексей Борисович сдержанно постанывал и смотрел телевизор.
В понедельник Алексей Борисович дождался, когда Надя ушла на работу, позвонил в редакцию и сказался больным. Спрогис поинтересовался: а как же "Криминальная хроника недели"? Болтушко ответил, что, скорее всего, в этот раз он не сможет написать статью – не успеет собрать материал. Спрогис просил не беспокоиться, сказал, что в случае чего – поручит статью Скобликову. Алексей Борисович согласился.
А потом он сделал то, чего никак нельзя было ожидать от здравомыслящего и благоразумного человека – быстренько собрался, положил в карман деньги и ушел из дома.
Во дворе он открыл ракушку, сел в машину и поехал в
Уже через полчаса стекло стояло на своем месте.
Алексей Борисович почувствовал приятное томление. Все-таки он тоже был из великого племени охотников! Азарт разбирал его – жажда погони нагнетала в кровь огромные порции адреналина!
Он сел за руль, включил магнитолу погромче и… взял курс на Гагарин!
На этот раз дорога показалась ему знакомой и совсем недолгой: он уже третий раз ехал по ней. Но теперь все приобретало другое значение, имело другой смысл.
Алексей Борисович положил себе под ноги, под резиновый коврик, небольшую монтировку – это вселяло в него некоторую уверенность.
Болтушко свернул с трассы на Вороново и поехал к стоянке. "Лобное место" – как он мысленно про себя ее окрестил – "место, где мне дали в лоб": Алексей Борисович не терял присутствия духа. И чувства юмора.
На стоянке все было по-прежнему: летнее кафе, столик под линялым зонтом, мангал под навесом и сонный Армик, раздувающий угли. Не было только мальчишки, торгующего рыбой.
Болтушко съехал с дороги и остановился рядом с Армиком: тот его сразу узнал и приветливо заулыбался. Алексей Борисович вылез из машины и протянул ему руку:
– Здравствуй, Армик!
– Здравствуй, дорогой! Как дела? Стекло уже вставил? Молодец! Я же говорил – машина будет лучше новой, – он внимательно рассматривал лицо Болтушко. – А это заживет, – он показал на синяки.
Алексей Борисович согласно кивнул:
– Да. Послушай, Армик. Тот мальчик, который торгует рыбой, он не появлялся?
Армик покачал головой. Лицо его омрачилось:
– Нет, я его с тех пор не видел. Как убежал в субботу, так и все. Пропал. Вчера не приходил, даже рыбу свою не забрал. Люди спрашивают, почем рыба, а я говорю – не знаю, не моя. Сегодня его тоже нет. Подожди, может быть, еще придет… Не знаю.
– Понятно. Нет, Армик, я ждать не могу. У меня в городе дела. Давай так договоримся – я вечером заеду, и ты мне расскажешь, приходил он или нет. Если вдруг придет, передай ему вот что: пусть вернет камеру, и, главное, кассету. Я ему ничего за это не сделаю, наоборот – хорошо заплачу. Передашь?
– Передам.
– Ну ладно. Пока. До вечера, – Болтушко пожал ему руку, сел в машину и собрался уезжать.
Армик жестом остановил его, подошел ближе и, озираясь по сторонам, спросил:
– Слушай, а ты в милицию заявлял?
– О чем? – не понял Болтушко.
– Ну, обо всем. О том, что тебя избили, о том, что камера пропала?
Алексей Борисович пожал плечами:
– Да нет, не заявлял. А что?
– Ты про меня никому не говори. Я все равно скажу, что ничего не видел.