Ласковый убийца
Шрифт:
– Ну, – Тарасов снисходительно улыбнулся. – Мало ли какие бывают совпадения. А что он говорил?
– Нечто странное. По-моему, его кто-то заставил позвонить. Он сказал: "Ну вот, я же говорил, что дома никого нет." Но не в трубку, а как бы в сторону. И тут же какой-то грубый мужской голос: "Звони еще раз, падла!" Понимаете? Его заставили позвонить!
Тарасов налил себе воды из графина, выпил полстакана.
– И все это было записано на автоответчике?
– Да! – подтвердил Болтушко.
– Вы привезли эту запись?
Алексей Борисович сконфуженно отвел глаза:
– Нет.
– Почему? – лицо Тарасова выражало
– Видите ли, – Алексей Борисович прекрасно понимал, что его объяснения звучат по меньшей мере глупо, – я действую, можно сказать, по собственной инициативе. Вдова Николая не хотела, чтобы я обращался в милицию.
– Не хотела? А в чем дело? Чем же мы ей так не угодили?
– Она боится, – вздохнул Болтушко. – И ее можно понять.
– Чего же она боится? – Тарасов не перебивал его, но очень ловко вставлял вопросы, пользуясь малейшей паузой в разговоре.
Болтушко снова замялся:
– Понимаете, ей угрожали. Требовали деньги. Она считает, что Николай был должен кому-то крупную сумму.
– Она полагает, что его убили из-за денег? Из-за того, что он был кому-то должен?
– Не знаю, – Алексей Борисович пожал плечами, – не исключено.
– Алексей Борисович, – вдруг как-то очень проникновенно произнес Тарасов, – давайте-ка вы мне все расскажете. А? Потихонечку, не торопясь. Все, что знаете о своем друге, о его семье, о его денежных делах и так далее. Я понимаю ваше беспокойство. Более того, мне самому все это очень не нравится. Буду с вами откровенен – мне не дает покоя это дело. В нем есть много неясных моментов. Простите, – перебил он себя самого, – вы кто по профессии?
Болтушко почему-то вдруг очень смутился:
– Я – журналист, – потупясь, сказал он. – Пишу на криминальные темы.
Тарасова же, напротив, это сильно обрадовало:
– О! – воскликнул он, – так значит, мы, некоторым образом, коллеги? Замечательно. В каком печатном органе изволите трудиться?
– В "Столичном комсомольце", – не без гордости ответил Болтушко.
– Солидный орган, – с уважением произнес Тарасов. – Так это вы? Каждую неделю? По субботам, если не ошибаюсь? Да?
– Да, – Болтушко даже выпрямился и теперь сидел, не опираясь на спинку стула.
– Нтц, нтц, нтц, – покачал головой Тарасов. – Тогда я – ваш поклонник. Вот уж не думал, что доведется с вами встретиться. Да еще при таких обстоятельствах. А вы говорите – невероятно. Вот вам пожалуйста – какие вещи в жизни случаются, – он весь лучился. Болтушко даже показалось, что Тарасов ему подмигнул.
– Да. Бывает, – Алексей Борисович криво усмехнулся. – О каких неясных моментах вы только что говорили?
Тарасов моментально стал серьезным.
– В общем-то, все по мелочи… Но главное, что мне непонятно – это почему следственно-оперативная группа не нашла при осмотре тела водительского удостоверения, – он деликатно сказал "тела", а не "трупа".
– То есть? – не понял Болтушко. – Как это не нашла? Вы же показывали нам это удостоверение. В морге, когда опознавали вещи.
– Да, – поспешил согласиться Тарасов, – это конечно. В морге, в протоколе судебно-медицинского исследования трупа, было отмечено, что во внутреннем кармане пиджака обнаружено водительское удостоверение, номер такой-то, выдано тогда-то и так далее. Удостоверение на имя Бурмистрова Николая Ивановича. А вот в протоколе осмотра трупа, составленном следственно-оперативной группой на месте происшествия,
– Ну, – неуверенно начал Болтушко, – может быть, его просто не заметили? Дело-то ночью было. Не нашли, и все.
Тарасов покачал головой – это предположение его не устраивало.
– Ну, вы уж совсем нас за идиотов принимаете. Вы что, считаете, оперативник не в состоянии описать то, что видит? Нет, Алексей Борисович, этого быть не может. Во-первых, посмотрите – подробно описан даже смятый чек на сумму сто двадцать рублей, выданный на автозаправочной станции "Кедр" в городе Москве. Видите? Даже такую мелочь не упустили, а уж права-то и подавно бы нашли. Если бы они там были. А во-вторых, что ищут у погибшего в дорожно-транспортном происшествии в первую очередь? Именно права! Так что, будьте уверены, тело, "визитку" и машину обыскали не раз и не два. Но права не нашли. А нашлись они только в морге. Спустя два дня. Остальные документы, между прочим, все это время лежали в моем сейфе, – Тарасов, не оборачиваясь, через плечо ткнул большим пальцем в сторону массивного железного ящика, который стоял у него за спиной. – Вот что я пока не могу объяснить.
– Вы думаете, – высказал предположение Болтушко, – что права подбросили позже?
Тарасов колыхнулся и издал какой-то странный звук, очень похожий на кудахтанье.
– Подбросили? Я этого не говорил. А впрочем, вполне возможно. Но только, если уж подбросили, – он выдержал паузу, желая придать своим словам побольше значительности, – то никак не права.
– А что же тогда? Одежду? – снова удивился Болтушко.
– Давайте вы мне сначала все расскажете, а потом уже будем строить предположения, – ушел от прямого ответа Тарасов.
И Алексей Борисович начал рассказывать.
РЕМИЗОВ.
У Ремизова появилась работа. Он дрожал от азарта, словно охотничья собака перед травлей: он ждал только сигнала от Ильи.
От этого сигнала зависело главное: на кого бросаться. То ли на Берзона с Красичковым, то ли надо крутить этого самого Кольцова. Выяснять, что он из себя представляет, и чей заказ выполняет. Для этого, кстати, может потребоваться помощь самого Берзона: Ефим Давыдович мужик крутой, ему наверняка будет интересно, кто же под него копает.
В любом случае, как бы дело ни повернулось, Ремизов оставался в выигрыше: если документы подлинные, то скандал вокруг Берзона – это голубая мечта любого журналиста, очень сильный материал, а если сфабрикованные – то появится прекрасная возможность показать свою лояльность, засвидетельствовать свое почтение перед одним из сильных мира сего. В конце концов, не так уж это и плохо – оказаться полезным Берзону, ведь тогда можно рассчитывать на ответную любезность.
Все это было довольно очевидно, и поэтому Ремизов пребывал в прекрасном расположении духа. Он вскипятил чайник, заварил большую чашку крепкого растворимого кофе, поставил на стол чисто вымытую пепельницу из фальшивого хрусталя и положил рядом пачку сигарет с ментолом. Затем он сел на стул – основательно, даже поерзал немного, устраиваясь поудобнее, похрустел пальцами, достал из ящика пачку листов и принялся чертить на них какие-то схемы, понятные только ему одному.