Ласурские призраки
Шрифт:
– Какой печальный сонет! – воскликнула Матушка Ируна и положила довольному троллю добавки. – Какая грустная история!
– Ы! – улыбнулся Дробуш, отправляя в пасть оладью. – Вита пришла…
– Ночью надо спать, – строго сказала волшебница, садясь рядом с ним, – а не вирши сочинять!
– Спать скучно, – зевнул Вырвиглот, – снятся камни и мосты… Стихи сочинять интереснее.
Матушка Ируна потрепала его по плечу.
– Ты очень талантливый молодой человек, Дробушек! А Виту не слушай – она ничего не понимает
– Ну конечно, – фыркнула волшебница, и обе женщины рассмеялись.
Прошедшие события сблизили их настолько, что Вите иногда чудилось, будто она знала Ируну еще в Крее, когда была ребенком. Слава Богам, и с матерью Ягорая – Фироной рю Воронн, у нее установились теплые отношения. Хотя иногда волшебнице казалось, что герцогиня побаивается ее – как боятся люди непонятных для них явлений.
– Давай поторопимся, Дробуш, – отсмеявшись, сказала она. – Сегодня у меня занятие с магистром Кучиным, не хочу опоздать.
– А я почитаю… – мечтательно осклабился тролль и начал заталкивать в рот одну оладью за другой.
Вырвиглот любил читать. При этом он безошибочно выделял качественные произведения и не выносил литературный мусор. Адепты Ордена Рассветного Лезвия, в котором состояла Вителья, давно привыкли к ее чудаковатому слуге и его страсти читать все, что встречалось на полках Орденской библиотеки. Иногда они подсовывали ему какой-нибудь бульварный роман, делая ставки, за какое время Дробуш раскусит текст. Обычно книга летела в мусорное ведро уже на третьем-четвертом абзаце. Кроме того, память у тролля была феноменальной, например, он мог цитировать наизусть самые длинные баллады Одувана Узаморского. Однако предпочитал – к ужасу Вительи – сочинять собственные.
Перед тем, как уйти из дома, волшебница поднялась в спальню и нежно поцеловала Яго. И, как всегда, он моментально захватил в плен ее губы своими.
– Когда-нибудь, Ягорай рю Воронн, я подкрадусь к тебе так, что ты не проснешься! – воскликнула она, смеясь и уворачиваясь от его цепких рук.
И, как всегда, он ответил, нежно улыбаясь:
– Посмотрим!
Когда Вителья сбежала с лестницы. Дробуш уже стоял внизу, держа ее подбитый волчьим мехом плащ, тот самый, что подарил рю Воронн.
В дороге она и Вырвиглот молчали, наслаждаясь ранним утром, пустыми улицами, еще сонным посвистом птиц.
– Хорошо! – констатировал тролль, и Вителья согласно кивнула.
«Йа-ху! – раздался победный вопль. – Что такое тишина? Это зеркало, которое надо разбить! Жизнь есть хаос, а хаос не терпит тишины!»
Дробуш грустно посмотрел на волшебницу:
– Опять это недоразумение…
«Йа? Йа недоразумение?!» – возопил Кипиш так, что последние надежды на тихое утро разлетелись вдребезги.
«Кипиш!» – мысленно прикрикнула на него Вита.
Божок проявился в воздухе, повис перед ней, летя спиной вперед.
«Как говорят эти противные ласурцы, все, кроме Яго, разумеется, – добрых улыбок и теплых объятий, моя жрица! – воскликнул он и перелетел на плечо Вырвиглота. – Можешь себе представить, в Вишенроге идет война, о которой никто не подозревает!»
Вителья насторожилась.
«О чем ты?»
«Поля сражений усыпаны трупами, потери велики, битвы грандиозны, и меня это радует!»
«КИПИШ!»
«Ну, хорошо, хорошо! Твой возлюбленный объединяет свой народ, и в качестве объединителя он жесток и прекрасен!»
Дробуш и Вита переглянулись в недоумении и в один голос воскликнули:
– Яго?!
Мерзкая старушонка захихикала:
«Ой, я сказал – возлюбленный? Я хотел сказать – любимый крыс! Крысиные диаспоры всегда существовали отдельно друг от друга, нашему хвостатому Величеству приходится очень сложно, но его упрямством можно дробить горы и рыть шахты! Вот увидите, к концу лета Альтур Пенкрысон захватит Вишенрог и разошлет герольдов по окрестным городам…».
«Это может грозить людям? – Вита нахмурилась. – Кипиш, может быть, это и грандиозно, но если начнут страдать ласурцы, я вмешаюсь».
Младенец посмотрел на нее, капризно надув губы:
«И что ты сделаешь?»
«Уничтожу Альтура вместе с его народом, – пожала плечами волшебница. – Надеюсь, ты понимаешь, что я могу это сделать?»
«Жестокая! – театрально воздев руки, воскликнула черноволосая красавица. – Как можешь ты поднимать руку на божьи создания?»
«Я свое слово сказала! – отрезала Вителья. – Можешь нашептать Его Хвостатому Величеству на ухо, пусть сочтет за пророчество».
«Злая…» – поморщился месяц и… растворился в воздухе.
– Вот что с ним делать? – вздохнула Вита и взяла Дробуша под руку.
В конце улицы показалось здание Орденской резиденции.
– Убить? – с готовностью предложил тролль.
Волшебница снова вздохнула. Если бы все было так просто.
Фарга под тяжелым взглядом Ашрама чувствовала себя неуютно. Старший клана подавлял ее волю, а Тариша этого не терпела. Но каждый раз внутренний протест оказывался погребенным воспоминаниями о том, как она и Ашрам, бок о бок, стелились по лесной траве бесшумными смертями. И как кричали те люди…
– То, что ты рассказала, чрезвычайно важно, – проскрипел старейшина. – Умница, девочка. Сила крейской волшебницы ставит под угрозу наши планы, поэтому рано или поздно придется решить, что с ней делать. Но пока оставим ее… – старик плотоядно усмехнулся, – …на десерт! А вот с твоим дружком необходимо разобраться. Он нужен нам… как один из бешеных!
Тариша вскинулась и на мгновение потеряла взгляд Ашрама в магическом зеркале, а когда вновь заглянула в его глаза, разглядела в них мрачный огонь веры, делавшей его фанатиком.