Лаура. Ванна
Шрифт:
Я схватился за кинокамеру и молча приготовился снимать, боясь ненароком прервать действие, увиденное мной. Но вскоре я убедился, что жужжание камеры не более испугает моих героев, чем передвижение дома и тряска их комнаты.
дом мягко съехал вниз и был установлен на бамбуковый плот на реке. Опоры погрузились в воду, и я думаю, что скорее восторженные крики дикарей, чем движение дома, оторвали Лауру от любовных объятий.
Я занял позицию на берегу реки, чуть продвинувшись вперед, чтобы запечатлеть установку дома на плоту, и
Лаура выскочила на веранду, обернувшись в саронг, который нашла в комнате. Она восприняла странную ситуацию довольно спокойно, без особого удивления, и даже весело рассмеялась.
— Артемио! — позвала она.— Иди сюда и взгляни, что делается: дикари воруют дом твоего друга!
Она говорила об этом, совершенно не обращая внимания, что сама стоит на веранде этого дома. Артемио появился в проеме окна совершенно голый. Осознав неуместность этого, он мгновенно удалился внутрь комнаты. Плот медленно плыл к середине реки. Краснокожие, казалось, устроились на обеденный перерыв, закрутив веревки вокруг столбов.
Только тогда Лаура заметила меня и весело махнула мне рукой:
— Эй, Николас, где же ты был? Чего ты ждешь? Приходи скорее к нам!
Она подошла ко мне развернула саронг и предстала совершенно голой перед дикарями. Их руки с рисом остановились между корзинами и ртами. Затем она нырнула в желтовато-коричневую воду.
Я сделал еще несколько кадров, снял рубашку, тщательно завернул в нее камеру, положил вместе со штативом в лодку, которая стояла на берегу, и тоже прыгнул в воду.
Я нагнал Лауру в несколько гребков. Мы начали дурачиться, обнимать друг друга. Она попыталась стащить с меня трусы. Здесь была очень грязная вода, и я противился ее попыткам. Я уплыл от нее и закричал:
— Артемио, что вы там делаете?
Его голос долетел до меня из глубины плывущего дома:
— Готовлю кофе!
После отдыха дикари разошлись по берегу реки и
сопровождали плот по течению. Наплававшись вдоволь,
мы с Лаурой поднялись на борт и устроились там,
ожидая, что же произойдет дальше.
Лаура надела свою рубашку на мокрое тело, так
что та стала такой же мокрой, как и мои брюки. Но это ее совершенно не волновало.
Артемио, застегнутый на все пуговицы и щегольски одетый, как на демонстрации модной одежды, наконец, принес нам кофе. Он был теплым.
— Я возбужден до предела, мой рог тверд, как камень,— признался я.
— Надеюсь,— довольно бесстрастно сказала Лаура.— Тогда давай займемся любовью.
— Где? — спросил я.— Мы не должны шокировать Артемио.
Мы начали смеяться, как идиоты,— это был один из тех взрывов хохота, совершенно беспричинного, который, казалось, никогда не закончится.
—
Она так и сделала. Артемио не появлялся из своей комнаты и ничего не мог видеть. Но краснокожие дикари, чтобы ничего не упустить, шли, повернув головы в нашу сторону и рискуя удариться головой о какое нибудь дерево. Я знал, что их взгляды увеличивают удовольствие, получаемое Лаурой, и это доставляло мне дополнительную радость.
Мы обогнули мыс и приплыли на пляж небольшой косы. Там кто-то стоял.
— Нас встречают,— воскликнула Лаура, чтобы дать знать Артемио, и он наконец-то выбрался из своей берлоги. Вскоре мы все трое выстроились на корме плота, пытаясь угадать, какой прием ожидает нас.
Силуэт принадлежал европейской женщине, и когда мы подплыли ближе, то увидели, что она довольно элегантно одета. Она бы не выделялась среди парада манекенщиц: шелковый, выполненный по заказу плащ, пастельного цвета шарф, белые туфли и перчатки.
Подойдя поближе, мы разглядели драгоценности, со вкусом наложенный макияж и модную прическу. Трудно было судить о ее возрасте. На вид — лет тридцать с небольшим. Ростом выше, чем Артемио или я, выше, чем Лаура. Стройная и изящная, как хороших кровей борзая. Светская женщина. И голос ее звучал, как у великосветской дамы.
— Добро пожаловать в гости к Долли, леди и джентльмены,— сказала она прежде, чем наш дом приплыл к берегу.— Я заплатила Сальвадоре Родригесу за пустой дом, без мебели. Но я вижу, он прекрасно его обставил. Очень любезно с его стороны.
Пока работники завершали маневры, чтобы получше установить дом, странная женщина ходила взад и вперед по грязному песку, в который глубоко погружались ее туфельки на высоких каблуках. Но она не обращала на это никакого внимания: по достоинству и свободе ее походки можно было догадаться, что она привыкла ступать по персидским коврам своей гостиной. Одновременно она говорила хорошо поставленным голосом:
— Да, я недавно приобрела эту землю и подумала, что проще купить дом у Родригеса и передвинуть его сюда, чем строить новый, Я не люблю ждать слишком долго. Не повезло бедняге Родригесу, вероятно, думаете, вы, и я с вами вынуждена согласиться. Но что делать с человеком, который не может правильно распорядиться своими средствами? Он неизбежно терпит поражения!
— Верно,— заметила Лаура.— Потому что он предпочел орхидеи своему, жилищу.
Долли внимательнейшим образом осмотрела ее, как будто она была каким-то необыкновенным экземпляром зоологического мира, появившимся совершенно неожиданно. Когда мы сошли на берег, она продолжала смотреть Лауре прямо в глаза, будто совершая строгую инспекторскую проверку; Затем сказала:
— Вы, безусловно, привлекательны, но в таком виде вам нельзя показываться в большом городе.
В каком еще городе? Мы были в сотнях миль от ближайшего населенного места. Она продолжала: