«Лав – из» (сборник)
Шрифт:
– А сейчас? – Он встает совсем рядом с Беллой. Его губы касаются ее лба.
– Зачем вы меня мучаете? – шепчет Белла.
– Потому что вы до сих пор не научились плавать.
– Я уже научилась. Я умею плавать.
Белла ложится спиной на воду, отталкивается и так, на спине, плывет на глубину моря. Видит сквозь поднявшиеся брызги его – удивленного и обескураженного. Плывет все быстрее, аж пока его фигура не исчезает в седьмых водах. Вода становится холодной и тяжелой.
Теперь я одна, думает Белла.
Она лежит
И миллионы медуз, больших и маленьких, розовых и фиолетовых, так же колышутся рядом. Без движения. Без боли. Без слез.
Corvus (Ворон)
Осень – пора старых фотографий.
Антонина Васильевна разложила у себя на коленях, укрытых пледом, два толстых альбома с фотокарточками.
Жучка – задрипанная собачка Антонины Васильевны – скулит под дверью. Жучка просится на улицу, но Антонина Васильевна в печали.
– Жучка, – говорит Антонина Васильевна, – потерпи хоть раз в жизни. Я смотрю фотографии. Я хочу поплакать!
Жучка продолжает скулить.
«Ну ладно, – думает Антонина Васильевна, – в конце концов, я не помню, когда выводила ее на улицу. Проклятая старушечья память. Вчера? Или позавчера? Вчера у меня болела поясница – вряд ли я в таком состоянии выходила с ней во двор».
– Хорошо, – говорит Антонина Васильевна Жучке. – Идем. Твоя взяла.
Антонина Васильевна поднимается с кресла, а Жучка радостно вымахивает третью своего хвоста, пострадавшего когда-то в дверях лифта.
– Вот сволочи! – восклицает Антонина Васильевна, дотронувшись до батареи в гостиной. – Ноябрь уже, а отопление и не думают включать!
Надевает свое потрепанное, когда-то страшно модное бордовое демисезонное пальто «джерси». Оглаживает воротник из стриженого песца. Надевает черные сапоги, и на правом, как обычно, расходится молния.
Нужно купить новые, думает Антонина Васильевна, а то скоро не в чем будет выгуливать Жучку. Рядом с метро «Минская» недавно открылся магазин «Обувь по 50 гривен». Антонина Васильевна видела на витрине надпись, обвешанную разноцветными воздушными шариками: «Мы уже открылись». Нужно будет зайти. Раз уже открылись, то нужно зайти.
В коридоре Антонина Васильевна замирает и прислушивается.
Быть этого не может! Неужели снова?! Сколько можно?! Люди окончательно совесть потеряли!
– Сейчас я им покажу! – решительно говорит Антонина Васильевна. – Жучка! За мной!
Она выходит из квартиры и спускается на лифте со второго этажа на первый. Жучка сбегает по ступенькам.
Здесь, на первом этаже, музыка слышна громче. Антонина Васильевна идет на звук.
Может, я стала подслеповатой, но со слухом у меня все в порядке, думает она. Ну ни стыда ни совести у людей!
Дверь шестой квартиры приоткрыта. Антонина Васильевна смело входит.
Сейчас я им устрою дискотеку, думает Антонина Васильевна. Сейчас они у меня запоют.
Квартира оказалась нежилой. Никакой мебели, никаких вещей. Коридорчик и одна комната с зеркалами во всю стену. Антонина Васильевна даже растерялась. Собственное отражение в зеркале ей не нравится.
Какая же я стала старая и сгорбленная, думает она.
На подоконнике массивный магнитофон, включенный на полную громкость. Антонина Васильевна недовольно морщится, а Жучка начинает подгавкивать, подпевать по-собачьи.
– Замолкни, Жучка, и без тебя тошно!
Антонина Васильевна оглядывается в поисках жертвы.
И вдруг видит перед собой странное существо мужского пола в атласе и блестках.
– Господи, что здесь происходит? – бормочет Антонина Васильевна себе под нос.
Фавн вытаращивается на гостью, смотрит так несколько секунд, а потом, как-то странно и ненормально вышагивая, проплывает к магнитофону и приглушает звук.
Гомик, думает Антонина Васильевна, или того хуже – трансвестит. Куда я попала? Вот придушат меня сейчас здесь, и никто не спохватится.
– Что вам нужно? – спрашивает существо в атласе и блестках.
Антонина Васильевна замечает, что это довольно молодой парень, смуглый, с зачесанной и сдобренной гелем шевелюрой и с намазанным гримом лицом. Синяя распахнутая на груди атласная сорочка с рюшами, черные широкие штаны с лампасами, лакированные туфли на каблуках.
– Молодой человек, вы чего вырядились, как клоун? – гневно вопрошает Антонина Васильевна.
– А вам какое дело? Что вам вообще нужно?
– Требую большего уважения! – выдает Антонина Васильевна. – Не уважаете меня, так хоть старость уважьте!
– Я вас ничем не обидел.
– Ну да, не обидели! Разве? На вас смотреть-то стыдно!
– Я вас не просил на меня смотреть.
– Молодой человек! Вы не на безлюдном острове живете! Будете жить на острове, тогда, пожалуйста, ходите хоть в юбках, хоть голышом! А здесь, среди людей, прошу одеваться так, как это положено мужчинам!
Парень, очевидно, понял, что быстро все это уладить не удастся. Он полностью выключает магнитофон и подходит к Антонине Васильевне.
– Э-э-э… уважаемая, что вам от меня нужно?
– Антонина Васильевна. Меня зовут Антонина Васильевна.
– Антонина Васильевна, что…
– Антонiно Василiвно! В украинском языке существует звательный падеж.
– Антонiно Василiвно! Что вам от меня нужно?
Антонина Васильевна выпрямляется со всей гордостью, на которую только способна ее старость.
– Вы очень громко крутите свою музыку.
– Но я имею на это право!
– Конечно, имеете, но не забывайте, что и у других тоже есть права. И ваше право, молодой человек, кончается там, где начинается право другого!