Лавкрафт
Шрифт:
Хоутейн назвал серию «Ужасные истории», но позже они были переизданы под общим заголовком «Герберт Уэст — реаниматор». Первая часть, «Из тьмы», появилась в первом выпуске «Хоум Брю» в январе 1922 года. Герберт Уэст, герой серии, постоянно оживляет мертвецов, а после попадает в неприятности. В последнем рассказе «Легионы из могил»: «Уэст первым заметил осыпающуюся штукатурку на той части стены, где была скрыта древняя кладка могилы… Затем я увидел маленькое черное отверстие, откуда задул мерзкий леденящий ветер и разнеслась вонь кладбищенских недр гнилостной земли… потом погас электрический свет, и на фоне какого-то адского свечения я увидел полчище безмолвно трудящихся тварей… Они неторопливо разбирали, камень за камнем, вековую стену. А потом, когда проем стал достаточно большим, они по одному вошли в лабораторию,
243
Письмо Г. Ф. Лавкрафта Р. Кляйнеру, 12 марта 1922 г.; 15 января 1922 г.; «Ноте Brew», No. 6; Howard Phillips Lovecraft «Beyond the Wall of Sleep», Sauk City: Arkham House, 1943, p. 75; «Dagon and Other Macabre Tales», Sauk City: Arkham House, 1965, p. 150.
Из всех рассказов Лавкрафта эти, включенные в «Герберт Уэст — реаниматор», являются, возможно, самыми незапоминающимися. Но они тем не менее сыграли свою роль в профессиональной карьере Лавкрафта. Хоутейн исправно оплатил два первых рассказа, а вот деньги за остальные Лавкрафт ждал месяцами.
В течение 1921 года Лавкрафт продолжал переписку с Соней Грин, с которой познакомился на бостонском собрании в феврале.
Соня родилась 16 марта 1883 года в молодой еврейской семье Симона и Рахиль Шифиркиных, в Ичне под Конотопом Черниговской губернии на Украине. Дед Сони, Моисей Гафт, противился их браку, так как Шифиркины были недостаточно ортодоксальны.
В Ичне Симон Шифиркин держал магазин — без особого успеха, поскольку сельчане ненавидели евреев. Однажды местные жители, ссылаясь на ходившие слухи о погроме, убедили Шифиркиных бежать в Конотоп, после чего разграбили их лавку.
Когда Симон был призван на военную службу, царские офицеры регулярно вымогали взятки из мизерной платы новобранцев. Они также принуждали их писать своим родственникам и выпрашивать деньги, которые потом забирали. Упрямых рядовых били и сажали в карцер, пока они не становились более благоразумными.
После военной службы Симон Шифиркин предложил поискать счастья в Западной Европе. Отец Рахиль настоял, чтобы молодая пара развелась, и Рахиль осталась дома. Симон уехал, пообещав послать за ней и их маленькой дочерью, как только упрочит свое положение. Но его письма приходили все реже и реже и наконец перестали совсем. Рахиль вернула себе фамилию Гафт.
Ее братья эмигрировали в Англию и преуспели в Ливерпуле в качестве ревизора и торговца. Они позвали Рахиль, и Она приехала с Соней и открыла ателье дамского платья. Когда же ее навестили направлявшиеся в Америку друзья, которых она знала еще в России, она присоединилась к ним, оставив Соню в Школе барона де Хирша под Ливерпулем.
В Соединенных Штатах Рахиль вышла замуж за овдовевшего лавочника из Элмайры, штат Нью-Йорк, по имени Соломон Мозесон, назвавшегося Сэмюэлем Моррисом. В 1892 году девятилетнюю Соню привезли из Англии и отдали в школу в Элмайре.
Моррис оказался хмурым скрягой с деспотичной матерью. Когда Соне исполнилось тринадцать, он потребовал, чтобы она пошла на работу, поскольку он устал содержать ребенка от другого мужчины. Так Соню отдали в ученицы модистке.
Через два года, когда Соня уже работала модисткой в Нью-Йорке, она познакомилась с двадцатипятилетним торговцем, тоже евреем-выходцем из России, поменявшим свое имя на Стэнли Грин. Они обручились, но и Грин оказался сомнительным товаром: любитель покомандовать, вспыльчивый и безумно ревнивый. Женщины из Гафтов, кажется, выказывали необыкновенно скверную проницательность при выборе мужей. Соня попыталась расторгнуть помолвку. Рыдая и умоляя на коленях, Грин все-таки убедил шестнадцатилетнюю девушку выйти за него замуж.
Соня родила двух детей: мальчика, умершего еще в младенчестве, и девочку, Флоренс Кэрол. Грин волочился за женщинами и бездельничал, а
Еще во время помолвки Грин, дабы развить умственные способности Сони, заставлял ее изучать европейскую литературу. В результате она стала энергично саморазвиваться. В 1917 году она познакомилась с Джеймсом Ф. Мортоном, который ввел ее в клуб «Утренняя заря» Уолкера. Это был клуб обедов и лекций, и Соня стала его завсегдатаем. Поднимаясь в мире бизнеса как продавец и модельер женских шляпок, она посещала вечернюю школу для улучшения своего английского.
Где-то в 1920 году Мортон попросил Соню разрешить ему использовать ее квартиру для заседания клуба «Синий Карандаш», нью-йоркского общества любительской прессы. Тогда была его очередь принимать собрание, а его жилище было слишком маленьким. Так Соня познакомилась с любительской печатью. Вскоре она посетила собрание в Бостоне, на котором познакомилась с Г. Ф. Лавкрафтом.
В то время она зарабатывала около десяти тысяч долларов в год продажами и в качестве заведующей мастерской для магазина одежды Ферл Хеллер в Манхеттене. В 1921 году это было царское жалование для мужчины и просто неслыханное для женщины. После развода с Грином у Сони были другие поклонники, в том числе и Мортон.
Затем Соня вступила в ОАЛП. В порыве щедрости она даровала в казну ее официального органа «Юнайтед Аматер» пятьдесят долларов. Как редактор Лавкрафт был вне себя от радости от этого неожиданного дохода. «У миссис Г., — писал он, — проницательный, восприимчивый и содержательный ум…» «Под внешностью романтического подшучивания и риторического сумасбродства она обладает умом необычайного размаха и деятельности, а также необычайным образованием, обусловленным европейским взращиванием» [244] .
244
Письмо Г. Ф. Лавкрафта Р. Кляйнеру, 30 июля 1921 г.; 11 августа 1921 г.
Высокая, великолепно сложенная, красивая брюнетка царственной внешности — «как Юнона», отзывались о ней некоторые, — Соня выглядела много моложе своих лет. Сэм Лавмэн вспоминал ее как «одну из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречал, и очень добрую».
Хотя Соня жила в Соединенных Штатах с девяти лет, она проявляла всю экстравертность, непостоянство, импульсивность и маниакальную щедрость, столь свойственные дореволюционным русским. Она была энергичной, предприимчивой, решительной, волевой и не могла «оставаться спокойной и двух секунд». Ее культура не имела ничего общего с ее «европейским образованием», а была достигнута за счет упорной, целеустремленной учебы, в том числе и на курсах в Колумбийском университете. Когда во время деловой поездки она заглянула к своему коллеге Альфреду Галпину в Мэдисоне, штат Висконсин, чтобы с пылкой страстью подстегнуть его «Писать, Делать, Творить», он «чувствовал себя как воробей, укушенный коброй».
Из-за ее разговорчивости Лавкрафт назвал ее «ученым, но эксцентричным человеческим фонографом». Во всем остальном он расточал в ее адрес похвальбы: «Мадам Г., без всякого сомнения, личность самых выдающихся качеств, чей благородный и добрый склад ума никоим образом не притворен и чей интеллект и преданность искусству заслуживают искренних похвал. Непостоянство, свойственное европейскому и неарийскому наследию, не должно затмевать аналитическому наблюдателю серьезные достоинства и неподдельную культуру, которые его перекрывают» [245] .
245
Письмо С. Лавмэна Дж. де ла Ри, 16 июля 1973 г.; Г. Ф. Лавкрафта М. В. Мо, 18 мая 1922 г.; Alfred Galpin «Memories of a Friendship» в Howard Phillips Lovecraft and Divers Hands «The Shuttered Room and Other Pieces», Sauk City: Arkham House, 1959, p. 199; письмо Г. Ф. Лавкрафта У. В. Джексон, 7 августа 1921 г.; Р. Кляйнеру, 21 сентября 1921 г.