Лавкрафт
Шрифт:
Узнав, что у Сони есть дочь-подросток, Лавкрафт осторожно спросил, не захочет ли та встречаться с одним из его одиноких молодых друзей. Соня заверила его, что Флоренс не нравятся интеллектуалы вроде Кляйнера.
В действительности же Соня и ее дочь не ладили между собой. Лавкрафт однажды отозвался о Флоренс как о «ветреной девушке… дерзкой, испорченной и чрезвычайно независимой… черствой…», но во всем остальном не обращал на нее внимания. Соня настаивала на усердном самосовершенствовании, но дочь ей противилась. Через несколько месяцев после свадьбы Сони и Лавкрафта Флоренс ушла из дому, работала стенографисткой, уехала в Париж и вышла замуж за молодого американца. Вскоре она развелась, но, уже именуясь Кэрол Уэлд, оставалась в Париже еще семь лет, в качестве корреспондента «Херст». Она снова увиделась с матерью, лишь когда Соня была уже на девятом десятке.
Дерлет описывал Соню как «женщину невероятной привлекательности
Но помимо любительской прессы у них все-таки были и другие общие черты. Соня проявляла литературные амбиции, которые, впрочем, не заходили очень далеко. Ее сочинения были чересчур сентиментальны. Как и Лавкрафт, она испытывала презрение к коммерциализации (что довольно странно ввиду ее успеха в бизнесе). Как и у Лавкрафта, у нее были высокие и строгие критерии моральных устоев и поведения. Некоторые из ее идей были довольно странными: например, она считала, что джентльмены не должны носить карманный нож.
Летом 1921 года Соня активно занималась первым номером своего любительского журнала «Рейнбоу» («Радуга»), который вышел в октябре. Лавкрафт послал ей длинное философское письмо, которое она опубликовала как статью под названием «Ницшеанство и реализм».
В этой статье мало говорится о Ницше, но много о политических убеждениях Лавкрафта. В отличие от Ницше, он не верил в постоянно благое правительство, возможное «среди кишащего жалкого сброда, именуемого людьми». Подобно Аристотелю, Лавкрафт полагал, что все формы правления — монархия, аристократия, демократия и охлократия (господство толпы) — несут в себе семена собственного разрушения. Он благоволил умеренной аристократии, поскольку такой строй дает возможность создавать произведения искусства — а только ради них и стоит жить. Он не имел в виду какую-либо абсолютистскую власть царей или кайзеров: «Приемлемое количество политических свобод, безусловно, необходимо для свободного развития разума, так что, говоря о достоинствах аристократической системы, философ имеет в виду скорее устройство определенных традиционных общественных классов, как в Англии и Франции, нежели правительственный деспотизм» [246] .
246
Письмо Г. Ф. Лавкрафта М. В. Мо, 18 мая 1922 г.; А. У. Дерлет (в личном общении, 8 сентября 1953 г.); письмо Э. Ш. Коула А. У. Дерлету, 19 декабря 1944 г. (August W. Derleth «Н. P. L.: A Memoir», N. Y.: Ben Abramson, 1945, p. 15); «The Rainbow», 1,1 (Oct. 1921), pp. 9ff.
Лавкрафт, однако, не был таким строгим стратификационистом, как можно предположить из этого отрывка. Незадолго до этого он написал для «Юнайтед Аматер» эссе «Американизм». В нем, наряду с восхвалениями англосаксов, предостережений против ненордической иммиграции и нападок на «политических преступников вроде Эдварда, или Имона, де Валеры», он заявляет: «Но особенности американизма, свойственные нашему континенту, нельзя умалять. Устранение непреложных и строгих классовых черт оборачивается явным социологическим преимуществом, позволяющим постоянно и прогрессивно пополнять верхние слои за счет свежей и энергичной массы нижестоящих».
Если это и противоречит вышестоящему заявлению о «традиционных общественных классах», то это лишь еще одно доказательство способности человеческого разума одновременно придерживаться двух взаимно исключающих взглядов.
Другие любители тоже вняли просьбам принять участие в журнале Сони. Галпин предоставил статью «Ницше как практикующий пророк», а Мортон, Кляйнер и Лавмэн — стихи.
В воскресенье 4 сентября 1921 года Соня, совершавшая деловую поездку, остановилась в Провиденсе и позвонила Лавкрафту. Он пригласил ее на длительную обзорную прогулку по городу, а затем они поднялись на Колледж-Хилл к его дому. Там он представил ее Лилиан Кларк. Знакомство прошло хорошо: «Обе казались довольными друг другом, и моя тетя с тех пор щедра на похвальбы в адрес мадам Г., чьи идеи, речи, манеры, внешний вид и даже платье вызвали у нее величайшую благосклонность. Поистине, после этого визита моя тетушка стала значительно больше уважать любительство — институт, чья исключительная демократия и случающаяся время от времени разнородность порою вынуждают меня извиняться за него».
Угостив Лавкрафта с тетей обедом в гостинице «Краун», Соня предложила пригласить несколько ведущих любителей, в том числе Лавкрафта и Лавмэна, в Нью-Йорк. Обеспечение их жильем она брала на себя.
Это был первый из ряда визитов, которыми Соня и Лавкрафт обменивались в течение нескольких следующих
В следующем июне Соня приехала в Провиденс, когда с Лавкрафтом жили обе тети. Он сообщил, что она «очень понравилась» Энни Гэмвелл, «несмотря на расовые и социальные разногласия, которые она зачастую не может преодолеть» [247] . Обаяние Сони смогло растопить даже такой монумент староамериканского классового самолюбия, как Энни Эмелин Филлипс Гэмвелл.
За тринадцать месяцев, с декабря 1921–го по декабрь 1922–го, Лавкрафт написал остальные рассказы из цикла «Герберт Уэст — реаниматор», поэму в прозе «Ньярлатхотеп» и безуспешный «Азатот». Он также писал передовицы и статьи для любительских изданий, в том числе «Исповедь неверия» для «Либерал» за февраль 1922 года.
247
Howard Phillips Lovecraft «Americanism» в «The United Amateur», XVIII, 6 (Jul. 1919), pp. 119f; письмо Г. Ф. Лавкрафта Р. Кляйнеру, 21 сентября 1921 г.; М. В. Мо, 21 июня 1922 г.
В этой статье рассказывается о внутреннем развитии Лавкрафта: о его утрате веры в христианство, заигрывании с исламом и античным язычеством и становлении материалистическим атеистом. Он описывает свое мировоззрение как «…цинизм, смешанный с безмерной жалостью к вечной человеческой трагедии людских устремлений, превосходящих возможности их осуществления.
Война укрепила все взгляды, которых я начал придерживаться… Демократия была для меня несущественным вопросом, главным образом, во мне пробуждала гнев наглость вызова англосакскому превосходству. Я… — страстный сторонник англо-американского воссоединения, мое убеждение заключается в том, что разделение единой культуры на два государства расточительно, а зачастую и опасно. И в данном случае мое убеждение сильнее вдвойне, ибо я верю, что вся существующая цивилизация зависит от саксонского господства» [248] .
248
Howard Phillips Lovecraft «А Confession of Unfaith» в «Selected Essays», North Tonawanda: SSR Publications, 1952 (Vol. I of «The Lovecraft Collectors Library», ed. by George Wetzel), p. 22.
Лавкрафт написал и другие рассказы. В конце 1921 года он сочинил «Картину в доме», простой рассказ ужасов без признаков фантастики. Он начинается зловеще: «Искатели ужасов стремятся в неизвестные, далекие места. К их услугам катакомбы Птолемеев и высеченные из мрамора мавзолеи кошмарных стран. Они взбираются на залитые лунным светом башни разрушенных замков Рейна и в страхе спускаются по черным, покрытым паутиной ступеням под разбросанными камнями позабытых городов Азии… Но подлинный эпикуреец ужасного, для которого вновь испытанное возбуждение от неописуемого ужаса есть важнейший результат и оправдание самого существования, более всего ценит старинные уединенные фермы в лесной глуши Новой Англии, ибо в них темные элементы силы, одиночества, нелепости и невежества объединяются в совершенство отвратительного».
Герой рассказывает, как он в генеалогических исследованиях путешествовал на велосипеде по Мискатоникской долине. Эта долина названа по вымышленной реке, на которой Лавкрафт разместил свой дьявольский город Аркхэм. Застигнутый грозой, рассказчик ищет укрытие на старой ветхой ферме. Внутри он обнаруживает крепкого, седобородого, одетого в лохмотья старика, говорящего на архаичном наречии. «Под дождь попали, а? — приветствовал он. — Хорошо, что рядом с домом-то оказалися да догадались войти. Я, поди, спал, а иначе б услыхал вас…» [249]
249
«The National Amateur», XVIII, 6 (Jul. 1919); Howard Phillips Lovecraft «The Outsider and Others», Sauk City: Arkham House, 1939, pp. 127–31; «The Dunwich Horror and Others», Sauk City: Arkham House, 1963, pp. 121–29. Дерлет в August W. Derleth «Н. P. L.: A Memoir», N. Y.: Ben Abramson, 1945, p. 117, и в Howard Phillips Lovecraft «Dagon and Other Macabre Tales», Sauk City: Arkham House, 1965, p. vii, утверждает, что «Картина в доме» была написана в 1920 году, но Лавкрафт в письме Р. Кляйнеру от 14 декабря 1921 г. говорит, что он закончил этот рассказ два дня назад.