Лавкрафт
Шрифт:
В одном из своих последних произведений, «В горах Безумия», Лавкрафт разрешил еще один вопрос По. То была подлинность «горы Йаанек» в поэме «Улялюм». Читатели долго были озадачены тем, что По расположил эту гору «Там, где полюсом правит Борей» [349] . Под «бореальным полюсом», объяснил Лавкрафт, По подразумевал южный магнитный полюс, к которому и дует Борей. Отсюда гора Йаанек была вулканом Эребус в Антарктике [350] .
Однако «Сверхъестественный ужас в литературе» — собрание данных того типа, что мог бы выполнить любой профессор английской литературы. Жаль, что Лавкрафт не потратил это время на свой ненаписанный рассказ о светильнике из Атлантиды. Многие ученые смогли бы написать «Сверхъестественный ужас», но лишь Лавкрафт мог написать лавкрафтовский рассказ.
349
Перевод
350
Thomas Ollive Mabbott «Lovecraft as a Student of Рое» в «Fresco», VIII, 3 (Spring, 1958), pp. 38f.
Первостепенным фактором в последний год пребывания Лавкрафта в Нью-Йорке было его ухудшающееся психическое состояние. Его страсти и предрассудки, которые он привез из Провиденса, вместо угасания, как это происходит с большинством людей при погружении в более широкий мир, выросли до степени маниакальности. Провиденс не отдалился в добрые воспоминания юности, но стал навязчивой идеей. Лавкрафт тосковал по дому, как самый незрелый ученик школы — интерната в свою первую ночь вдали от дома. Кук сообщал: «Я видел Лавкрафта только раз в период его проживания в Нью-Йорке. Тогда у меня был всего час времени в городе, и нам удалось лишь немного поболтать. По его письмам я почувствовал, что его психика расстроена, и когда я встретился с ним, его несчастье было мучительно очевидно».
Лавкрафта стали изводить пустяки. В своих письмах Лилиан Кларк он растягивал на страницы рассказы о своих битвах с масляными обогревателями, осветительными приборами, будильниками, мышеловками и пиджачными Пуговицами.
Он уговаривал своих тетушек, чтобы они не дали истечь его подписке на «Провиденс Ивнинг Бюлитин»: «Чем больше я вижу другие газеты, тем больше люблю „Бюлитин“». Уже готовый откликнуться на объявление о найме прислуги, он писал: «Вот надеюсь на быстрое богатство, которое потрачу на покупку номера 454 [по Энджелл-стрит] и конюшню, расчистку двора и восстановление каменной стены…»
Его тетушки предложили, что если уж он так хочет увидеть Провиденс, то почему бы ему не приехать погостить? Он ответил: «Что до поездки — как я уже сказал ЭЭФГ [Энни Эмелин Филлипс Гэмвелл], я не вынес бы увидеть Провиденс снова до тех пор, пока не смогу остаться там навсегда…
А беглый взгляд был бы подобен взгляду моряка дальнего плавания, принесенного бурей к своему родному порту, а затем вновь унесенного в безграничную темень чуждого моря» [351] .
351
W. Paul Cook «In Memoriam: Howard Phillips Lovecraft (Recollections, Appreciations, Estimates)», самиздат, 1941, p. 16; письмо Г. Ф. Лавкрафта Л. Ф. Кларк, 22 октября 1925 г.; 26 февраля 1926 г.; 15 сентября 1925 г.; 2 апреля 1925 г.
Его снобизм обострился. Он восторгался женой Таллина, с которой познакомился, когда та была проездом в Нью-Йорке в августе, не только за ее личное обаяние, но также и за то, что она «происходила из древнейших норманнских дворян, осевших в Ирландии». Точно так же он относился и к Уилфреду Б. Талману, ибо Талман был «высоким, худощавым, светлым и аристократически аккуратным». Он высоко ценил Кляйнера, потому что, за исключением своей работы, «он безусловно джентльмен-любитель», не извлекающий прибыли из своих стихотворений или увлечения орнаментными шрифтами.
Он был удивлен, когда у одного знакомого по фамилии Хэнкок обнаружилась привычка одалживать вещи и не возвращать их — и это несмотря на то, что «он происходит из одной из самых аристократических семей Англии!». Но когда в сентябре объявили забастовку шахтеры, он писал: «… Весьма прискорбно, что общество позволило себе стать столь взаимосвязанным, что должно зависеть от капризов шайки грязных крестьян» [352] .
Он находил убежище в своих георгианских мечтаниях и позах и в философии безразличия и тщетности: «Что до меня-то я решительно оставил современную эпоху. В космосе бесцельного хаоса и на планете тщеты и упадка лишь воображение имеет хоть какое-то значение. Время и пространство — полнейшие случайности, и, когда поживешь в упадочной и лишенной иллюзий эпохе, которая не может сказать ничего важного, обзаводишься здравым смыслом и перестаешь тратить время на современное мычанье, возвращаешься к периоду, выражения которого заключают в себе нечто такое, на что отзывается твоя психология… По времени я возвращаюсь к георгианской эпохе, а в качестве места охотнее всего выбираю английскую или новоанглийскую сельскую местность — луга, леса, фермы и
352
Письмо Г. Ф. Лавкрафта Л. Ф. Кларк, 23 августа 1925 г.; 27 августа 1925 г.; 13 декабря 1925 г.; 15 сентября 1925 г.
353
Письмо Г. Ф. Лавкрафта Л. Ф. Кларк, 28 сентября 1925 г.
Он чувствовал, что теряет силы: «Я хочу написать множество вещей, но иногда у меня появляется чувство стареющего рабочего, что моя рука, возможно, утратила ту и без того небольшую сноровку, которой всегда обладала. Когда мой хлам готов, он всегда разочаровывает меня: он никогда не выражает всю полноту картины, что у меня в голове, — но поскольку топорная фиксация образа все же лучше, чем ничего, я надрываюсь и делаю эту ничтожность как только можно лучше».
Его чувство к Нью-Йорку обратилось в черную ненависть. Он писал о «нечистокровной современности» этой «чуждой пустыни» и необходимости выбираться из «кошмарных трущоб этой вавилонской столицы», наполненной «толпами злобных иностранцев» [354] .
354
Письмо Г. Ф. Лавкрафта К. Э. Смиту, 20 сентября 1925 г.;
9 октября 1925 г.; Л. Ф. Кларк, 22 декабря 1925 г.; 7 августа 1925 г.
Его этнические фобии достигли геноцидального неистовства. Новое водохранилище за городом для обеспечения системы водоснабжения Нью-Йорка вызвало у него вспышку против города как «безжалостного в истреблении целых деревень настоящих людей ради поддержания жизни зловонных полукровок-паразитов этой хаотичной столичной неразберихи!». Иммиграция, радикально сокращенная в 1924 году, была ограничена недостаточно: «Я, естественно, надеюсь, что разношерстную иммиграцию вскоре надолго сократят — боже, уже и так было нанесено достаточно вреда приемом бесконечных орд невежественных, суеверных и биологически низких отбросов Южной Европы и Западной Азии» [355] .
355
Письмо Г. Ф. Лавкрафта Л. Ф. Кларк, 18 сентября 1925 г. (дважды); 13 декабря 1925 г.
Трудно терпеть того, кто поносит других как «биологически низкие отбросы», в то время как большинство этих отбросов по крайней мере смотрят в лицо действительности, исполняют свой долг и содержат себя и свои семьи — сам же Лавкрафт ничего этого не делал. Из его этнических объектов для издевок неграм доставалось больше всего: «Конечно же, нельзя позволять неграм пользоваться пляжами на южных курортах — можете ли вы представить себе чувствительных людей, купающихся рядом со стаей сальных шимпанзе? Единственное, что делает жизнь выносимой там, где есть черные, — закон Джима Кроу, и я хотел бы, чтобы его применяли в Нью-Йорке как к черномазым, так и к более многочисленным азиатским типам жирных крысомордых евреев. Либо уберите их с глаз долой, либо перебейте их — всё, что угодно, лишь бы белый человек мог гулять по улицам без дрожи и тошноты!» [356]
356
Письмо Г. Ф. Лавкрафта Э. Э. Ф. Гэмвелл, 26 февраля 1925 г.
Даже самый достойный похвалы негр стал мишенью для насмешек Лавкрафта. Когда Лилиан Кларк похвалила свою служанку Делайлу, он ответил, что «она, несомненно, ценный негр и должна принести добрые девятьсот или тысячу долларов на любом приличном рынке к северу от Саванны… [357] Жаль, что я не могу подарить вам на Рождество документ, разрешающий продажу такого превосходного предмета собственности, ведь эти надоедливые аболиционисты уничтожили всю торговлю…» [358] . Упоминание о негритянке-адвокате вызвало у него сарказм: «Что до черной адвокатессы Л. Мэриан По — что ж, пока она не будет связываться с белими, я щитаю што врида ни будет… Тогда я предлагаю, чтобы и Делайла занялась профессиональной деятельностью — возможно, медициной, или теологией, или государственным управлением».
357
Город на востоке штата Джорджия в устье реки Саванна. (Примеч. перев.)
358
Письмо Г. Ф. Лавкрафта Л. Ф. Кларк, 7 ноября 1925 г.; 2 декабря 1925 г.