Лазо

Губельман Моисей Израилевич

Партизанские отряды отходили в тайгу для перестройки.

Переход на новые позиции не обошелся без жертв. Вместе с группой владивостокских рабочих погиб преданнейший делу революции боец, член Центрального бюро профсоюзов Владивостока коммунист Трифонов, прибывший в партизанский отряд летом 1919 года. Между деревнями Кролевцы и Кневичи, близ речки Баталянза, группу Трифонова настигли белогвардейцы. Первым же залпом несколько человек было убито и ранено. Несмотря на ранение, Трифонов бросился вплавь через речку, переплыл ее, но и на противоположном берегу оказались белые;

они захватили его и убили вместе с другими ранеными партизанами.

Лазо предлагал дать бой интервентам при переходе их из деревни Бровничи в Хмельницкую, между которыми на расстоянии пяти километров тянулось ущелье, известное у населения под названием «щеки». Партизаны прозвали его «Дарданеллами». Если в ущелье устроить засаду, пройти через эти «Дарданеллы» невозможно. С правой стороны тропинки — отвесная скала, левая во многих местах заливалась бурной речкой Сучан, несущей огромные валуны.

Заняв ущелье, Лазо с бойцами сучанского отряда готовился к бою. Но вражеская агентура — кулаки — сообщила противнику о засаде. Изменив направление, интервенты и белогвардейцы двинулись через хребты в Хмельницкую, минуя «Дарданеллы», с намерением окружить партизанские части и уничтожить их.

Узнав от перебежавшего добровольца-разведчика из крестьян о плане неприятеля, Лазо немедленно приказал отступить в тайгу.

За отступающими двинулись японские и белогвардейские отряды.

Надо было срочно сообщить в революционный штаб и Исполком об изменении плана партизан и о движении вражеских отрядов на Хмельницкую. Лазо поручил доставить донесение в штаб своему адъютанту Мише Попову и шахтеру-партизану Байбородову.

Миша был преданный, храбрый юноша. С первых же дней революции он стал в ряды большевиков, вместе, с ними жил, работал и боролся. Родился Миша и вырос в Нерчинско-Заводском районе в Забайкалье, воспитывался политическими каторжанами. Еще мальчиком он видел, как царские жандармы жестоко мучили политических каторжан и издевались над ними, стремясь унизить их человеческое достоинство.

Комсомолец Байбородов, как и Миша, отличался мужеством и беззаветной преданностью делу революции.

Доставив приказ Лазо по назначению, юноши возвращались в свой отряд, не подозревая, что Хмельницкая уже оставлена партизанами и что в ней свирепствуют бандиты генерала Смирнова. Верховые ординарцы, посланные Лазо навстречу Попову и Байбородову, разъехались с ними.

Комсомольцы уверенно въехали в расположение белогвардейских частей. Заметив врагов, они повернули лошадей и поскакали. Вслед раздался залп, другой. Байбородов был сражен наповал, Миша, придавленный убитой под ним лошадью и раненный в ногу, не мог подняться. Бандиты набросились на него и увезли в штаб генерала Смирнова.

Белогвардейцы жестоко избили Мишу, но ничего от него не узнали. Поощряемые своими хозяевами, японскими офицерами, белогвардейцы решили пытками добиться необходимых им сведений. Два офицера приступили к «работе», остальные наблюдали, став полукольцом.

— Сколько партизан? Где они? Что решили делать? — выворачивая руки Попову, спрашивали по очереди бандиты. — В каком месте находится штаб Лазо?

Комсомолец

молчал.

Мучители загоняли Мише Попову иголки под ногти, выворачивали ему ноги, кололи шилом. Испытывая невыносимые страдания, напрягая последние силы, комсомолец не отвечал на вопросы палачей.

Крестьяне, согнанные белыми на «допрос» Миши, с ужасом смотрели на дикую расправу. Еще совсем недавно, несколько дней назад, Миша Попов вместе с их дочерьми и сыновьями плясал, веселился, пел. Крестьяне бросились на колени перед офицерами, умоляли их прекратить пытки.

Разъяренные железной волей юного партизана, который так героически переносил весь ужас чудовищных истязаний, офицеры посоветовали генералу Смирнову испробовать излюбленное японскими интервентами средство — раскаленные шомпола.

Полуживой Миша твердил:

— Ничего вам, палачи, не скажу. Да здравствует Ленин! Да здравствуют большевики! Да здравствует Лазо!

Белогвардейцы, так и не получив от Попова никаких сведений, замучили его насмерть.

ТЯЖЕЛЫЕ ДНИ

Часть партизанских отрядов стягивалась к деревне Молчановка, расположенной в узком конце Сучанской долины, замкнутой впереди труднопроходимыми хребтами Сихотэ-Алиня. Как только партизаны отошли, Сучанская долина была занята интервенционными войсками и белогвардейцами.

По решению командования партизаны должны были двинуться через перевал в Никольск-Уссурийский, Спасский и Иманский уезды.

Скрытые агенты интервентов и кулаки распространяли среди партизан слухи о том, что белогвардейцы якобы обошли революционные войска с западной стороны долины и сжимают партизан в смертельном кольце. Лазо заподозрил провокацию и с группой бойцов отправился обследовать хребет. С тревогой ожидали партизаны командующего. «Неужели все пути отрезаны?» Возвращение Лазо рассеяло их тревогу.

— Тайга свободна от белогвардейцев, — сказал Лазо. — Не только японцам не пройти через хребет, но даже и нам, партизанам, будет трудновато.

Распределив запасы продовольствия и патроны, бойцы разбились на мелкие отряды и двинулись по тайге и долинам Улахэ и Сандагоу.

После занятия Сучанской долины интервентами Сергей Лазо не мог там оставаться. Итти во Владивосток тоже было опасно: все пути на этом направлении заняли интервенты и белогвардейцы. Лазо двинулся с небольшим отрядом на запад, в Анучино, где находился временный Военно-революционный комитет Приморской области.

В пути Лазо тяжело заболел и в Анучино явился в очень плохом состоянии. Революционный комитет обязал его прежде всего полечиться в лазарете.

Лазо вместе с несколькими ранеными товарищами отправился в лазарет, который был переброшен вглубь тайги: в районе Анучино шли бои. Революционный комитет дал Лазо имевшуюся у него единственную лошадь. Но в пути Лазо уступил ее раненому партизану, а сам, едва передвигая ноги, поплелся пешком. Найти лазарет на условленном месте не удалось: врач, заслышав гул горных орудий, треск пулеметов и, винтовок, перевел его в другое место — в долину Сандагоу.