Лазо
Шрифт:
Контрразведчики метались по городу в поисках подпольщиков и их штаба — Дальневосточного комитета партии. Почти во всех домах рабочих районов были произведены обыски, захвачены десятки и сотни «подозрительных» лиц. А члены комитета благополучно оставались на свободе и продолжали работу.
Забастовка кончилась, но жизнь во Владивостоке с каждым днем становилась все напряженнее и напряженнее. Казалось, внешних причин для беспокойства у белогвардейских властей и интервентов не было. Нормально работали все предприятия, учреждения. Партизаны не подавали никаких признаков жизни. Но враги чувствовали, что это затишье перед бурей, и лихорадочно к ней готовились. Никогда еще по городу
Лазо был хорошо законспирирован. Жил он в разных частях города, часто менял квартиры. Однажды охранники и контрразведчики, получив, видимо, сведения о появлении в районе нового «подозрительного» лица, пришли к нему с обыском.
В дверь постучали.
— Кого это так поздно черти несут? Я сплю! — сердито крикнул Лазо. Он сразу понял, что пришли с обыском.
— Открой!
Недовольно ворча, Лазо открыл дверь.
Как полагается грузчику, которому помешали спать, Лазо довольно грубо ворчал на пришедших. Все в квартире было перевернуто вверх дном. Охранники внимательно осмотрели паспорт, удостоверение с мельницы, кровать, стул, стол, несколько валявшихся для отвода глаз пустых бутылок и ушли.
Лазо с большим юмором передавал потом подробности обыска. Контрразведчик, повидимому из интеллигентов, нашел сильно потрепанную книжку по высшей математике.
— Откуда у тебя эта книжка? — спросил он удивленно.
— Нашел на мельнице, — ответил Лазо. — Думал, хорошая книжка, роман какой, стал читать — барахло.
— Читал бы лучше «Бову-королевича», — презрительно заметил офицер, взяв книгу.
Лазо продолжал демонстрировать свою темноту:
— Книжку забирай, только два-три листка вырви мне на курево, а то махру не во что завернуть.
Офицер вырвал две странички чистой бумаги, махнул безнадежно рукой, и банда охранников удалилась. Лазо остался один.
Удовольствие от того, что удалось легко провести и оставить в дураках врагов, было испорчено сожалением о хорошей книге.
Неудержимое нарастание революционных сил, переход солдат и целых воинских частей белых на сторону революционных войск заставили еще более насторожиться японское командование. Интервенты перестраивались, расставляли воинские части ближе к Владивостокскому порту и вокзалу. На Эгершельде высадился и поселился в казармах еще один японский десант.
24 января 1920 года командование расположенного во Владивостоке егерского полка, испугавшись революционных настроений среди солдат, решило их разоружить. Узнав об этом, солдаты арестовали своих офицеров, выставили караулы и на другой день организовали комитет по руководству восстанием. Во главе этого комитета стал кузнец большевик Щипунов. Утром 26 января восставший полк был окружен юнкерами и гардемаринами, которые потребовали сдачи оружия и выдачи зачинщиков. Солдаты отказались выполнить это требование. Тогда юнкера и гардемарины начали обстреливать здание полка из винтовок, пулеметов и орудий. Восстание было подавлено, егеря разоружены и перевезены на Русский остров.
Дальневосточный комитет партии выпустил написанное начальником областного Военно-революционного штаба Сергеем Георгиевичем Лазо воззвание к солдатам и офицерам. В нем говорилось:
«За последние дни началось повсеместное разоружение русских гарнизонов. Под угрозою иностранных штыков, а иногда просто обманом, у солдат и офицеров отбирают их оружие, лишают воинского звания, объявляют военнопленными и отправляют в концентрационные лагери. Затем
Каждый из вас спрашивает, что это значит?
И мы ответим, что это значит то, что «союзники»… не будучи в состоянии подавить Советскую Россию и отказавшись от вооруженной борьбы с ней, предоставляют Японии свободу действий на Дальнем Востоке. Япония стремится завладеть Дальним Востоком, как она уже завладела Кореей, и разоружение воинских частей есть один из первых шагов на пути распространения японского владычества. За этим шагом последуют, конечно, и другие. Мы, борясь с Японией со дня вступления ее первых войск на территорию Дальнего Востока, можем сказать только одно: не давайте добровольно оружия. Пробивайтесь с оружием в руках, уходите к партизанам. Никакое вооружение не должно доставаться нашим врагам, уничтожайте то, что вы не можете унести с собой, взрывайте пушки, топите миноносцы. Сделайте все возможное, чтобы оружие, находящееся у вас, не было бы отнято от трудового народа, не досталось бы нашим врагам. Устанавливайте тесную связь с Дальневосточным областным Военно-революционным штабом Коммунистической партии, он поможет вам своими указаниями, сообщит необходимые для перехода сведения, даст нужные связи.
Да здравствует переход революционных гарнизонов в партизаны!
Не сдадим нашего оружия нашим врагам!
Объединимся в борьбе за единую, великую, советскую Россию!» [37] .
Это воззвание сыграло большую роль. Попытки белогвардейского командования разоружить воинские части далеко не всегда оканчивались успешно. Часто солдаты вместе с оружием переходили на сторону революции.
В оперативной сводке Лазо сообщал, что перевезенные на Русский остров егеря сразу установили связь с воинскими частями Русского острова, комитет егерей вошел в состав гарнизонного комитета и, в случае необходимости, выступит по первому требованию. Части русского легиона, батальоны инструкторской школы и артиллерийский дивизион, находившиеся на Русском острове, также подготовлены к выступлению по первому приказу военно-революционного штаба.
37
ЦГАОР, ф. 342, д. 7, л. 198.
Связь с Русским островом поддерживалась с помощью ледокола.
Колчаковцы дали ледоколу распоряжение прекратить работу, чтобы разрушить сообщение между Русским островом и Владивостоком. Узнав об этом, военный отдел обкома партии послал на ледокол своего представителя — товарища Румянцева, который разъяснил команде намерение белогвардейцев изолировать революционно настроенные части Русского острова от внешнего мира. Приказ колчаковцев не был выполнен, и план их, рассчитанный на разобщение сил, не удался.
На Русском острове были и белогвардейские офицерские части. Они представляли серьезную помеху успешному исходу восстания. Можно было надеяться, что некоторые офицеры присоединятся к революционным войскам, но многие, безусловно, будут колебаться в выборе, а иные станут на враждебные позиции.
Областной комитет партии решил, что наступило время для серьезного разговора с офицерами. С кем же они: с Россией или против нее? И для этого разговора на Русский остров послали Лазо.