Лазоревый день. Книга первая
Шрифт:
Затем страх отступил. Чужаки оказались существами слабыми и беспомощными, потерявшими связь с собственной цивилизацией. Они не стоили дальнейшего внимания — Шакх очистится от вредоносной органики без помощи своих королев. Необитаемый остров на юге архипелага станет тюрьмой и могилой для заблуд.
Второй раз о чужаках Сахра услышала, когда выяснилось, что те не издохли, а живут в одном из тирчей Кхарита. И Джуга не только изучает их через со-ртох, но и строит для них защиту от иммунной системы Шакха. Сахра находила это забавным, Расша — нет. Именно белая ртаари помогла Хранительнице
А второй испугалась Хайса, когда, закончив дистанционную обработку, Хранительница ввела пришелицу в небесный дворец. Каждая ртаари ощущала, что происходит необычное, следовательно, потенциально опасное. Джуга рисковала Кхаритом, а возможно и всем Шакхом. Остальным оставалось верить, что она понимает, ради чего.
Турха была более консервативной. Из поколения в поколение Хранительницы вели кхиров проторенным путём. Приближалось её время, и она не желала продолжать рискованные эксперименты предшественницы. Ртаари существуют для кхиров — это правильно, это понятно, это закон. Для пришельцев, спектры которых опасно искажались привязанностью к миру вещей, в законе места не было.
Кто и когда первый подумал, что Турха обязана выиграть Турнир? Сахра не знала. Молодая ртаари улавливала всплески эмоций, волнами прокатывавшихся по чце-ригхтоэ’ох: «Джуга больна, её мудрость подточена слишком близким общением с инопланетянкой», «Джуга дважды растворяла лучи Претенденток, она постарается сделать это вновь во что бы то ни стало», «Джуга слабеет, она нарушит правила ради победы», «Турха нужно помочь».
Как можно помочь солнечной ртаари? Дарса убедила, что найдёт способ. И что остальные должны не знать. Это было тяжело, но Расша и Хайса согласились. Груз осознания ляжет на одну, и она унесёт его в Усыпальницу, едва Турнир завершится, и Турха станет Хранительницей.
Однако вышло не так. В чце-ригхтоэ’ох вернулась не Кхарит-Турха, а Кхарит-Дарса. Потрясённым сообщницам огненная ртаари объяснила, что Джуга смогла победить, и ей пришлось немедленно бросить Вызов и вступить во второй Турнир. Бремя Хранительницы легло на неё, но она с радостью передаст его той из сестёр, которая первой достигнет пятой ступени света.
Оставалось надеяться, что ущерб, нанесённый тхе-шу их народа, не смертелен, что всё восстановится, и работать над этим. Приближался Лазоревый День, первый Кхи-охроэс, который планировала новая Хранительница.
Как она это сделала, не понравилось никому. Гзура высказала недовольство вслух, громко, на весь Шакх, чтобы услышали все Хранительницы. Она усомнилась в том, что Дарса смогла усвоить мудрость предшественниц. Тем самым объявила огненную ртаари самозванкой.
Фактически, это был Вызов. Кхарит-Дарса приняла бы его, хоть третий Турнир получался совсем не ко времени. Но Гзура отказалась, заявив, что не готова принять бремя, как не готова нести его и Дарса. Что в Кхарите больше нет Хранительницы, а значит, нет и самого Кхарита. И в довершение покинула чце-ригхтоэ’ох, ушла в Усыпальницу.
Кхи-охроэс они провели, хоть странным оказался его итог. Но Вызов сам собой не исчезает, Вызов ждёт Турнира. Все ртаари Кхарита понимали, что это означает для них. Долго ждать не пришлось. Ещё не закончился сюпар, не восстановилась энергия, затраченная на продолжение рода, а Хранительницы Шакха уже обратили взоры к острову. Кхарит-Дарса должна подтвердить, что способна видеть, понять и направить тхе-шу своего народа.
* * *
Русане начинало казаться, что о ней забыли. Что она навечно замуровали в этом кубике, и ей предстоит умереть от голода и жажды. Абсолютно одинаковые грани расшатывали ощущение пространства. Порой она не могла понять, где пол, где стены, а где потолок. Тогда казалось, что грань, на которой сидит, становится вертикальной, и сейчас она соскользнёт с неё. Разум понимал, что это не так, но мышцы сами собой напрягались, готовясь к падению.
Когда стены внезапно исчезли, Русана приняла это за очередную иллюзию. Лишь голос Хайса, прозвучавший в голове, заставил понять, что о ней наконец вспомнили:
— Что передала Джуга дочерям?
Орелик сидела на белых мраморных плитах, посреди огромного и пустынного зала. Лишь четыре кресла стояли здесь: лазоревое, синее, белое, бардовое. Каждое на расстоянии десяти шагов от неё. Хотя какие расстояния в чце-ригхтоэ’ох?!
В креслах сидели ртаари. Русана задержала взгляд на бардовом. Сахра? Та услышала мысленный вопрос, дёрнула подбородком чуть заметно. В яви она выглядела кхиром-подростком, и в компании «настоящих» ртаари чувствовала себя неуверенно.
— Мы ждём.
Голос Хайса стал резче. Почти ударил, заставив непроизвольно вздрогнуть. Орелик развернулась к ней. Подумала, не встать ли, чтобы не приходилось смотреть на собеседниц снизу вверх? Решила — не стоит. Ртаари было лишь четверо. Баланс сил в небесном дворце изменился.
— Турнир завершён, Дарса больше нет. Ртаари Кхарита лишены права продолжить тхе-шу своего племени, — Русана не спрашивала — утверждала. Не отрываясь, глядела в жёлто-зелёные глаза смотрительницы, ожидала реакции.
Хайса не ответила ни словом, ни мыслью, ни жестом. Вместо этого прозвучал из-за спины усталый приглушенный голос белой ртаари:
— Да.
Русана развернулась. Что ж, ей безразлично с кем из этой четвёрки продолжать разговор.
— А что стало с её «армией»? С целым хисом рта?
— Все мертвы. И многие из чужаков, приплывших вслед за Претенденткой, тоже, — теперь ответила Хайса.
Орелик показалось, что её голос дрогнул. Вновь развернувшись, она взглянула на лазоревую ртаари.
— Зачем это было нужно? Что решали эти смерти?
— Ничего. Дарса надеялась, что противница не сможет все силы отдать Турниру, попытается защитить своё племя. Так и было. Но…
— …Дарса всё равно не смогла победить, — закончила за неё Русана. А затем выпалила: — Потому что она — не Хранительница! Она побоялась принять в себя знания предшественниц. Гзура сказала правду.
Хайса опять промолчала, только веки её медленно опустились. Не дождавшись ответа, Орелик развернулась. Оказывается, и белая ртаари закрыла глаза. И синяя. Сахра съёжилась под её взглядом, тихо прошептала: