Лазоревый грех
Шрифт:
— Я — человек-слуга Жан-Клода, но не испытываю непреодолимого желания потрогать его каждый раз, когда вижу.
Ашер посмотрел на меня в упор:
— Ты — не испытываешь.
Мне пришлось задуматься. Мне действительно хотелось коснуться Жан-Клода при каждой встрече, но ведь это секс, тяга друг к другу недавно образовавшейся пары?
Я поморщилась и сменила тему:
— И у Жан-Клода та же потребность коснуться меня? — Как у меня коснуться Дамиана.
Последней фразы я не сказала вслух.
— Почти наверное, — ответил Ашер.
Я
— Он ее хорошо скрывает.
— Показать такой неприкрытый голод значило бы тебя отпугнуть. — Он слегка взял меня за локоть. — Я не хотел бы открывать ничьих секретов, но мы должны показать единый фронт перед... перед ней сегодня. Касаясь Дамиана, ты набираешь силу, как Жан-Клод набирает силу, касаясь тебя.
Я медленно перевела дыхание. Одно я знала совершенно точно: Ричарда сегодня здесь не будет. С момента нашего разрыва он близко не подходил к «Цирку проклятых». Отсутствие трети нашего триумвирата ослабляло нас. Ричард обещал явиться в «Цирк» через месяц, к ожидаемому визиту Мюзетт, но раньше он не придет. Я готова была поставить на это свою жизнь — а может, уже и поставила. Черт его знает, что ждет нас там, внутри.
Я посмотрела на обоих вампиров и тряхнула головой. Нам надо войти и пора перестать жаться. Ашеру тоже пора, но им я не могла управлять — дай бог с собой управиться.
Я взяла Дамиана за руку, и сила потекла между нами как дыхание ветра. Я провела ладонью по его гладкой коже всей ладонью, кроме кончиков пальцев. Они болели, если их слишком сильно прижать. Дыхание Дамиана стало прерывистым, когда я скользнула рукой ему в ладонь, переплела с ним пальцы. Если не давить слишком сильно, заклеенные пальцы не болели.
Так было хорошо его касаться. Трудно объяснить, потому что это прикосновение не наводило на мысль о сексе. Не то что касаться Жан-Клода, или Мики, или даже Ричарда. У нас с Ричардом была сейчас кровная вражда, но все равно на меня действовало его присутствие. Когда я смогу быть в одной комнате с Ричардом и у меня тело не будет сжиматься, тогда я пойму, что любовь прошла.
— Я не возражаю, что Мика прислал помощь.
Его ладонь, всю руку, все тело отпустило напряжение, которое я даже раньше не заметила. Он улыбнулся и пожал пальцы мне в ответ:
— Это хорошо.
— А ты помягчела, — раздался голос у меня за спиной. Я резко обернулась — все мы обернулись — и увидела идущего к нам Джейсона, очень довольно ухмыляющегося, что сумел нас застать врасплох.
— Чертовски тихо для вервольфа, — сказала я.
Он был одет в джинсы, кроссовки и короткую кожаную куртку. Джейсон, как и я, американец и любит одеваться непринужденно. Светлые волосы все еще подстрижены коротко, как у молодого руководителя компании. Они делали его с виду старше, взрослее. Без обрамления волос его глаза казались больше, синее, цвета невинного весеннего неба. И цвет этот не соответствовал прыгающим в глазах чертикам.
— Пожалуй, слишком тепло для кожаной куртки, — заметила я.
Он одним движением расстегнул молнию и блеснул голой грудью и животом, все еще идя к нам, даже с шага не сбившись. Иногда я забываю, что Джейсон днем работает стриптизером в «Запретном плоде», одном из клубов Жан-Клода. В такие моменты он мне об этом напоминал.
— У меня не было времени одеться, когда Жан-Клод меня послал ждать вас.
— А к чему такая спешка?
— Мюзетт предложила Жан-Клоду поделиться с ним своим pomme de sang, если он поделится своим.
Pomme de sang в буквальном переводе значит «яблоко крови» — жаргонное название объекта, куда более значимого, чем просто донор крови. Жан-Клод его когда-то охарактеризовал как возлюбленную подругу, только вместо секса она дает кровь. Содержанка, или в случае Джейсона — содержанец.
— Мне казалось, что просить одолжить своего pomme de sang, — это бестактность, — сказала я.
— Но может также быть величайшей любезностью и честью, — объяснил Ашер. — Если есть возможность превратить обычай в пытку, Мюзетт ее не упустит.
— Значит, она своего pomme de sang предложила Жан-Клоду не в знак чести, а потому, что знала: он не захочет делиться Джейсоном?
— Oui.
— Отлично, просто отлично. Какие еще есть маленькие вампирские обычаи, которые могут вдруг выскочить и вцепиться в икру?
Он улыбнулся и поднес мою руку к губам для быстрого целомудренного поцелуя.
— Многие, я думаю, ma cherie, очень многие. — Он глянул на Джейсона. — Честно говоря, меня удивило, что Мюзетт разрешила тебе оставить ее присутствие, не поделившись кровью.
Улыбка Джейсона увяла.
— Ее pomme de sang в этой стране нелегально, так что Жан-Клод вынужден был отказаться.
— Нелегально? — спросила я. — Почему это?
Он вздохнул с довольно несчастным видом.
— Этой девочке никак не больше пятнадцати.
— А брать кровь у несовершеннолетних запрещено законом, — сказала я.
— Жан-Клод ей об этом сообщил, и вот почему меня выставили сюда на холод.
— Здесь не холодно, — возразил Дамиан.
Джейсон поежился:
— Кому как. — Он плотнее обернулся все еще расстегнутой курткой. — Жан-Клод не хочет, чтобы для тебя это было неожиданностью, Анита. Двое из ее вампиров — дети.
Я сама ощутила, как лицо стянуло маской гнева.
— Не так все плохо, Анита, они не новые. Я бы дал им приблизительно несколько сотен лет каждому, не меньше. Даже в США они были бы сочтены по существующему закону дедушками.
Я попыталась расслабить напряженные мышцы, но выпустила руки, которые держала. Вот так мне хотелось освободить руки для пистолетов. Драться было не с кем — пока что, — но порыв был.
Дамиан осторожно коснулся моей руки — наверное, боялся, что на него прольется гнев. Обычная моя теория — когда есть хоть кто-то, на ком сорвать злость, это лучше, чем когда никого нет. Я пытаюсь вести себя лучше, справедливее, но это, черт побери, очень трудно.