Лазурный берег
Шрифт:
— Вы за бальзамом?
— Да, знаете, хотелось бы... — усмехнулся Любимов.— Вечной молодости.
— И вы ее достойны! — по-рекламному выкрикнул парень.— Вам сколько бальзама? Какого эффекта хотите?
— Ну... а какой максимальный?
— А вот посмотрите на меня,— привстал вдруг юноша,— Мне тридцать лет. А выгляжу на девятнадцать. Вот это эффект!..
Любимов крякнул. Такого наглого вранья он не ожидал.
— Паспорт показать? — словно бы уловил клерк его сомнения.
— Верю-верю... — Жора сам не объяснил бы, почему
— Полный курс рассчитан на год. Потом, после перерыва, еще. Упаковки хватает на месяц.
— И почем она? — уточнил Жора.
— Сто долларов. Оптом — скидка. До пятнадцати процентов в зависимости от количества.
— Спасибо, мне в розницу.. Только бы подробней узнать, что это за корень.
— Прованский корень жизни,— фальшивый юноша вновь привстал и произнес эти слова настолько торжественно, будто бы по меньшей мере анонсировал появление в бальном зале особы царских кровей.
— Майонез не из него делают?
— Прованс — это такая местность на юге Франции,— не поддался на провокацию клерк.— А корень там, в горах, растет.
— Один? Без цветка? — напирал Любимов.
— Почему, с цветком,— менее уверенно ответил клерк.
— И как он называется?
— Прованский корень жизни!
— А по науке?
— Не знаю... Я же не ботаник... Мы только корни получаем.
— Тогда, может, шеф знает? — Жора кивнул на дверь с надписью «Генеральный директор».— Название корня по науке?..
— Вряд ли... А вы, собственно, кто? — клерк заподозрил неладное.
Жора вытащил удостоверение, сунул юноше в глаза:
— Сотрудник «Красной книги». Есть сигнал, что вы используете растения, которые запрещено собирать. Исчезающие виды...
Егоров доедал луковый суп. Без особого удовольствия, но и без отвращения. Никаких сомнений — вещь куда более съедобная, чем устрицы или, боже упаси, кал морского ежа. То есть даже не так: в отличие от устриц или ежа, ПРОСТО СЪЕДОБНАЯ вещь. Ежа с устрицами просто есть нельзя. А луковый суп можно.
Но, в общем, вряд ли нужно.
Взяли луковицу, положили в кастрюлю, сварили, сверху бухнули кусок хлеба и еще сыр на него. И все. И продают за семь с полтиной. Жулики. Что за народ!..
Дима и Николай, впрочем, согласились бы сейчас и на луковый суп. Они не успели с утра позавтракать, а теперь вот уже полдня шатались за Егоровым. Дима, пока Хомяк набивал утробу, вызвался сбегать в «Макдональдс» за гамбургером.
В этот момент в кафе появилась Кристина.
Завидев Сергея Аркадьевича, бросила иронически:
— А-а, это опять вы, господин киношник?..
Егоров смерил ее отсутствующим взглядом. С удовлетворением отметил, что не испытывает никаких особых эмоций. И что он в ней нашел? Задница слишком большая. Нос какой-то кривой. Морщины. Глаз, похоже, косит. И вообще: ощутив себя актером, он научился управлять своими чувствами.
— Мадам,— ответил рассеянно,— вы меня с кем-то спутали...
Он оставил на столе восемь евро мелочью и вышел на улицу.
Николай бросился к Кристине:
— Девушка, а кто это? Очень лицо знакомое.
Кристина критически оглядела Николая, но снизошла до ответа:
— Очень странный тип. Типа, шизик. Сергей зовут. Сначала ко мне клеился. «Я,— говорит,— гость фестиваля, кино снимаю...» А сам по фальшивому билету во Дворец полез. Врет как сивый мерин...
Николай только в затылке почесал. Эта информация еще больше запутывала дело.
Вернулся Дима с гамбургерами, и охранники Троицкого быстро припустили вслед за Хомяком, который, впрочем, вновь никуда не торопился, а брел себе вальяжно в сторону пляжа.
А Кристина заказала кофе, взяла со стола газету.. Икнула. На самой первой странице был портрет того самого Абеля, который нынешней ночью едва не... совсем чуть-чуть... которого она сама выгнала из своего номера...
Заголовок гласил: «Новая звезда мирового кинематографа провел ночь неизвестно где».
Кристина замычала. Она-то знала, где провел ночь «новая звезда». И как именно «звезда» хотел, но не смог эту ночь провести.
Кристина уронила голову на столик и заплакала. Но быстро взяла себя в руки. Может быть, еще не все потеряно?.. Она шла по набережной и лихорадочно размышляла: Канны город маленький, Абель еще здесь, нужно его найти, извиниться... Его адрес знают в оргкомитете фестиваля...
И вдруг она услышала его имя. Остановилась. Прислушалась. Ее обогнали двое мужчин. Известный питерский телеведущий Сергей Шалашов и молодой розовощекий человек.
— Итак, Николенька,— размеренно вещал Шалашов.— В продолжение нашего разговора о публичности. Вот пример Абеля Шмабеля. С ним еще ничего не произошло. Может быть, он еще и не получит никаких призов. Однако одна сенсационная премьера — и каков результат!..
— Какой?..— испуганно спросил Коля.
— А такой,— назидательно сказал Шалашов,— что сегодня с утра в бюро фестиваля пришли уже четыре женщины, которые требовали срочно найти Абеля, потому что они либо беременны от него, либо собираются забеременеть, либо получили от него предложение сниматься в следующем фильме. Либо еще с какой искрометной фантазией...
— И что же делают с ними в бюро фестиваля?
— Как что, Николя?.. Естественно, вежливо посылают на...
Кристина не дослушала, на что посылают женщин с искрометной фантазией. Она сбросила туфли на высоких каблуках и рванула по улице с криком — «Фена не-ет! Билетов не-ет! Режиссера не-ет!».
Из-под ног ее в ужасе пырскали рекламные поросята.
Свернув в старый город и выбрав улицу пооживленнее, Хомяк подошел к телефону-автомату. Оглянулся, но слежки не заметил. Засунув в щель телефонную карту, он начал набирать номер.