Льдом и мечом
Шрифт:
Эгорд залетает на лестницу, подхватывает летящую следом Камалию, вздутые притоком крови руки подтягивают, Тиморису помощь не нужна – мчится так, что привяжи к ногам десяток доходяг, вытянет всех, скорость не потеряет.
Демоны затекают на лестницу рекой красных мышц, рогов, шипов, хлыстообразных языков, клешней, других отростков для изощренного умерщвления. Твари бегут по плечам и головам сородичей, гибкие тела сплетаются в клубки, падают с высоты, увлекая задних, что вцепляются клыками и хвостами в эту вереницу. Похожие на пауков и скорпионов
У некоторых каркас крыльев твердый как сталь, остро заточенный, летуны проносятся рядом с огромной скоростью, норовят разрубить троих одним ударом.
Эгорд время от времени заковывает ступени гладкой оболочкой льда, твари проскальзывают, падают стая за стаей, но когти стирают лед в пыль.
– Это сон, веселый сон! – истерически напевает Тиморис. – Уснул на солнцепеке, снятся всякие уродцы… Ивисса, наверное, уложила меня в кровать, делает холодные компрессы, а я сплю себе, отдыхаю, тра-ля-ля… На в рыло!
Эгорд пинает голову змееподобной твари.
– Камалия, сколько еще бежать? Твои заклинания скажут, сколько над нами уровней и где Клесса?
Жрица рубит демона, пять лучей венчают пальцы, словно длинные когти, проходят сквозь врага как через масло
– Они лишь говорят, мы на верном пути! На пути к тому, что ищем!
Тиморис брезгливо отпихивает липкие щупальца убитого демона.
– А откуда этим заклинаниям знать, что ищем?! Сами-то не знаем… Может, думают, что ищем смерть!
Эгорд пускает сгусток ледяного пара за спину Тимориса, ступени обрастают льдом.
– Тогда бы указали прыгнуть вниз. Не рассуждай, руби.
– Ну да, куда уж нам, черни богомольной, – ворчит Тиморис, изловчается на бегу отвесить издевательский поклон, – пусть господари головы ломают, наше дело простое, маши чаще, отдыхай меньше…
Лестница вздрагивает, троица едва не падает вслед за очередью монстров.
Грохот и дрожь повторяются, раз за разом, между встрясками замечается строгий промежуток, беглецы ощущают момент следующего землетрясения, заранее приседают, хватаются за выступы в колонне.
Так и двигаются: пережидают странное буйство тверди – и опять вверх. Даже нет нужды замораживать лестницу, Тиморис избавлен от необходимости оборачиваться и колоть настырных монстров – осыпаются как снег с деревца.
Дрожь сильнее, громче, будто кто-то приближается, стоять трудно даже на коленях.
Эгорд заглядывает вниз.
Земля изрыта широкими колодцами, по краям высокие блестящие бугры свежих насыпей. Колонна тоже продырявлена множеством ям, подножие завалено склоном обломков.
Часть колонны взрывается, из-под бутона каменных глыб выныривает огромный краснокожий червь. Эгорд оступается, тело перевешивает за лестницу, но вовремя хватает за руку Камалия.
Червь описывает в воздухе жирную дугу, вращается как смерч, пасть похожа на черный цветок из трех длинных
– Бежим! – кричит Камалия.
Эгорда толкает в спину Тиморис.
– Чего застыл, пейзаж красивый?! Шевелись!
Дрожь ощущается постоянно, колебания все сильнее, будто трясется мир.
Камалия посылает вверх ослепительный луч, спустя миг падает прожженный насквозь крылатый демон.
– Вижу проход!
– Этой гусенице камень не преграда! – ноет Тиморис. – Догрызется до нас на любом этаже!
Эгорд и впрямь замечает за витками лестницы краешек прохода.
Еще два оборота…
Грохот.
Твердь уходит из-под ног. Эгорд падает на ступени, острые края причиняют боль даже через доспехи – вдавливают стальные чешуйки в кожу. За лестницей мелькает белая мантия со знаком солнца, комета вьющихся волос, женские руки… Все это проваливается, исчезает за треугольниками ступеней.
Эгорд не осознает, как его тело летит в прыжке, падает, туловище выгибается за край, руки вперед, чуть не вырываются из суставов.
Время заморозили, опустили в ледяной сироп…
Рука крепко держит тонкую кисть Камалии, женщина без чувств, половину ее лба затемняет кровь.
Как знакомо… Милита просила Эгорда забраться с ней на башню и подержать за руки над высотой, чтобы перестать бояться. Витора просить не хотела – не пустил бы. Эгорд согласился, но Витора предупредил. Витор, как ни странно, тоже одобрил. На башне, лежа на краю крыши, «старший брат» держал Милиту над миром, девочка потеряла сознание, а Эгорду на сапог забрался скорпион, жирный как крыса из харчевни. На жале сверкала капелька яда. Перед глазами начало мутиться, Эгорд понял, что сейчас упадут оба…
– Держу!
Вопль Тимориса удивительно тягучий, каждый слог – маленькая вечность. Эгорд чувствует, как сила медленно тащит назад за ноги…
Червь закручивается в полете, сегменты блистают во всей красе, сомкнутый клюв вертится быстро, но его контуры и блики невероятно четкие…
Монстр завершает дугу полета. Сверлящий клюв ударит прямо по жрице. Вытянуть не успеет.
Эгорд метает белый туманный сгусток. Шар нанизывается на клюв, проскальзывает по всей длине, острия меняют цвет с черного на молочно-лазурный, превращение стремительно пожирает весь клюв, сопровождается треском…
Ладонь Эгорда поворачивается на Камалию, с губ слетают вызубренные за много лет слова заклинания, даже не надо осознавать, срабатывают сами. Вокруг жрицы – пленка магического щита, похож на мыльный пузырь, спешно наливается солнечным сиянием.
Червь врезается в щит, ледяная голова разбивается на белые пирамиды и тетраэдры, они разлетаются как пух одуванчика, но спустя миг, будто вспомнив, что тяжелые, падают, разламывают демонам черепа. Следом валится обезглавленная туша червя. Ударная волна раскидывает мелюзгу.