Льдом и мечом
Шрифт:
Летучий демон врезается в Тимориса, воин падает, дико орет. Эгорд повисает на руке, другая метает заклинание, на скале мгновенно растет белая ледяная глыба, как гриб-трутовик, только вогнутый. Тиморис падает в ледяную чашу, та с треском надламывается, перепуганный воин успевает вцепиться в скалу, чаша рассыпается, осколки бьют монстрам черепа, дырявят крылья.
Эгорд упорно карабкается, запускает руку в очередную выбоину, та удивительно глубокая. Подтягивается.
Пещера!
Воин-маг забирается, тянет Камалию.
Последним вползает Тиморис, рожа затравленная, глаза как у вареного спрута. Эгорд заращивает вход льдом, свет едва просачивается сквозь мутную толщу, воин-маг оставляет щель для воздуха.
Пещерка тесная, приходится нагибаться…
За поворотом тупик, но повыше, можно распрямиться.
Троица садится вокруг булыжника, Камалия заряжает его светом, теперь камень сияет лучиками, озаряет грубые стены и хмурые лица, но черных теней больше.
Молчат, нагревают воздух ядовитым дыханием, легкие и разум не могут прочиститься.
Голос Тимориса:
– Ну что… сварим супчик или еще кого-нить убьем?
Снимает шлем, вытаскивает подкладку, Эгорд наполняет «котелок» льдом, подносит к светящемуся камню, лед растапливается через три минуты. Талой водой споласкивает шлем. Новая порция льда через край, вода парует, пузырится, выплескивается. Эгорд открывает торбу, на ладони появляется мешочек, в воду ровными струйками опускаются сухие травинки, похожи на зеленую пыль, по пещере расплывается удивительно приятный освежающий аромат, Тиморис жмурится, улыбается, Камалия с закрытыми глазами вдыхает успокаивающий запах.
Эгорд охлаждает напиток, все же после такой суеты на горячее не тянет, под доспехами и так все горит. Сумрак наполняется журчанием, каждые секунд пять кто-то отхлебывает, шлем ходит по кругу.
– Все пропало, – говорит Тиморис. – Столько прошли зря.
– Не зря. – Эгорд делает глоток, передает Камалии. – Теперь знаем, что хотя бы добраться до Клессы возможно. Попытаемся еще, учтем ошибки, за это время подумаем, найдем у Клессы слабое место.
– Заново? Это же… свихнуться…
– Лучше смотреть, как твой мир крушат тупые мерзкие твари?
– Нет, просто… устал, в голове не укладывается, через все это придется опять…
– Говорю же, учтем ошибки. Например, выяснили, что можем оседлать дракона, а значит – не надо спускаться в подземелье, можно прямо здесь подкараулить дракона, летают не так уж редко, привлечь внимание, в общем, по тому же плану.
– Что это? – Камалия указывает на меч Эгорда. – Что на острие?
Кончик клинка в необычной крови, густой и синей, сочно блестит.
– Кровь Клессы, – отвечает Эгорд. – Выставил меч вперед за пару секунд до удара. Видимо, поцарапал ему хвост.
– Приставучая, – замечает Тиморис. – Столько демонов порубил, а она как припаялась…
Камалия смотрит на синюю кровь очень странно.
– А что? – с трепетом спрашивает Тиморис, блики в глазах оживают.
– Знаю заклинание… – подавленно начинает Камалия. – Оно может помочь…
Эгорд и Тиморис внимательно смотрят на жрицу, Камалия продолжает еще мрачнее:
– Оно превратит нас в материю, из которой сделаны мысли, перенесет сквозь пространство и время в разум Клессы.
– Ого!.. Мы что… можем стать мыслями и попасть в голову этого уродца?
– Да. Нужна лишь кровь того, в чьи мысли хотим проникнуть.
– Ха, так это ж халява! – Тиморис подпрыгивает, задорно взмахивает кулаком, физиономия светится щенячьей радостью. Смотрит на совсем уж поникшую Камалию, осекается. – А чего такая грустная?
– Это заклинание Темного Ордена. – Жрица чуть не плачет. – Моя честь будет запятнана!
– И что? Подумаешь, главное…
Эгорд наступает Тиморису на ногу, тот резко умолкает, глаза на лоб, губы беззвучно складываются в слова не для ушей жрицы.
– Камалия. – Воин-маг берет женщину за руку. – Это заклинание значительно облегчит нашу задачу, сэкономит уйму сил и времени, спасет тысячи жизней. Но послушай, Камалия… – Эгорд обнимает жрицу, в остекленевших глазах женщины дрожит что-то очень горькое. – Если откажешься, никто не осудит. Слышишь? Просто попытаемся снова, накопим силы, пробьемся в крепость, все получится.
Камалия отворачивается к стене, долгое молчание и ни единого движения, Эгорд смотрит на лучистый камень, заряд света заканчивается, поверхность тускнеет…
Через какое-то время к разглядыванию блекнущего камня присоединяется Камалия.
– Что ж… Придется ненадолго стать темным магом. – Жрица вытирает влажную дорожку слезы. – От нас зависят судьбы тысяч людей, не время думать о себе. Но за этот поступок я отвечу. А пока…
Камалия готовит три порции чернил – из крови Клессы, своей крови и смесь обеих кровей. Пальцы рисуют на стенах остроугольные знаки. Находит в песке несколько булыжников, выкладывает широким кругом, вскоре камни венчают похожие символы. В центр кладет камень, что заменял костер, почти остывший, мерцает как уголек, жрица украшает его крупным грозным знаком, кровь Клессы переливается, словно живой слизень.
– Спасибо, Эгорд, – шепчет Камалия, моет руки в облаке ледяных крошек, что текут из ладони воина-мага. – Без тебя бы не решилась, а это нужно.
– Не вини себя. Виноват Зарах, Клесса, я, но никак не ты.
– Нельзя себя оправдывать. Иначе привыкну, начну прощать себя за каждый проступок, встану на путь демона. Меня ждет кара за содеянное, но сейчас надо спешить.
– Хорошо.
Эгорд находит Тимориса за углом, у ледяной двери, тот переминается с ноги на ногу, посвистывает.